Инна Балтийская - Отравление в пряничном домике

– На время, пока в сознание не вернуться. Иногда аж три дня в себя приходят.

– Ну и за что тебя благодарить? Я вот «венцы безбрачия» снимаю. Девчонки на самом деле замуж выходят.

Моника фыркнула и скрылась за дверью. Через минут десять ко мне зашла другая гадалка, Галатея, древняя, как старуха Изергиль, и чем-то похожая на нее внешне. Почему-то при виде ее я всегда чувствовала внутреннюю дрожь. Галатея, как мне казалось, всегда меня недолюбливала. А при одном взгляде на нее становилось ясно, что, если существуют на свете настоящие ведьмы, то она – одна из них. И вот в первый раз сама ко мне заглянула.

– Ты, говорят, добилась больших профессиональных успехов? – ехидно поинтересовалась она. – Клиенты с бутылками и букетами приходят?

– Ну что вы, – пикироваться с этой древней ведьмой мне совсем не хотелось.

– Один раз всего ликер подарили. Вот он стоит.

Старуха молчала, лишь ехидно ухмылялась в небольшие черные усики. Не в силах выдержать ее пронзительного взгляда, я в каком-то порыве привстала со стула:

– Возьмите, я же понимаю, что на самом деле такие подарки должны делать вам!

Все так же ухмыляясь, Галатея взяла из моих дрожащих рук бутылку и молча вышла. Я опустилась на стул. Внутри до сих пор дрожали какие-то мышцы. А мне еще целый день работать! И, вдобавок, надо придумать, как вывести убийцу на чистую воду. Тоже, между прочим, нелегкая задача. А, кстати, почему нервничать и изводиться подозрениями должна я одна? В компании как-то веселее.

Я накинула плащ, выбежала в коридор, сказала администраторше, что отлучусь минут на десять, и радостно побежала к ближайшему киоску. Купила несколько конвертов, пару блокнотов с чистыми белыми листами, шариковую ручку, и вприпрыжку побежала обратно. Так, что у нас там дальше? Ага, главное – писать печатными буквами и не оставить отпечатков. С отпечатками проблем нет, осенью у меня всегда мерзнут руки, и я ношу тонкие перчатки из кожзаменителя. Кстати, писать лучше тоже в них, почерк точно станет весьма непрезентабельным. Можно еще и грамматических ошибок наделать, это придаст письму некоторую изящную законченность.

До самого вечера я составляла письмо. Извела на это дело полтора блокнота, черновики аккуратно разорвала напополам и засунула в свою сумку. Составление письма осложнялось неожиданно возникающими на пороге клиентами, которые, словно сговорившись, все как один вздрагивали, увидев за столом гадалку в легком шерстяном свитерке и в черных кожаных перчатках. Опять же, чтобы разложить карты, перчатки приходилось снимать, и я панически боялась забыть их надеть, вновь принимаясь за свою писанину. Все в тех же перчатках я наклеила на конверт марку, кривыми буквами начертила адрес, и сунула письмо в сумочку. Сегодня же вечером и пошлю.

Назавтра еще из дома я позвонила в больнице. Мне сказали, что Алисе значительно лучше, не сегодня-завтра ее из реанимации переведут в обычное отделение, куда пускают посетителей. Конечно, назавтра адресат навряд ли получит мое письмо, так что отчитаться за проделанную работу я еще не смогу. А если вообще ничего не выйдет? Ладно, сегодня я могу и опоздать на работу. Начальницы нет, мое рвение все равно никто не оценит.

Интересно, удастся ли затея с анонимкой? А вдруг Анжелика все же обратиться в полицию? Так, чего доброго, меня же во всех убийствах заподозрят. Нет, надо заранее предупредить следствие о подготовленной ловушке. И я поехала прямиком к следователю Корнилову, сожалея, что столько времени потрачено зря на ненужную конспирацию. С одними перчатками сколько мучиться пришлось!

Следователь оказался на месте, но впускать меня в здание полиции долго не хотел. И лишь когда я намекнула, что уже вызвала удар на себя, согласился на встречу. Я стремглав взлетела наверх и, как вихрь, ворвалась в служебный кабинет. И, без приглашения приземлившись на стул, начала торопливо выкладывать свои соображения.

– Все вам неймется! – вместо ответа вздохнул господин Корнилов. – Вообще говоря, на месте убийцы я прежде всего устранил бы именно вас.

– Типун вам на язык! – горячо воскликнула я. – Но послушайте, разве я не права? Если она принесет вам письмо, значит, невинна, аки малое дитя. А если согласится на встречу с шантажисткой?

– Значит, просто дура! – спокойно ответил следователь. – Или уже запугана вами до такой степени, что потеряла последний рассудок.

– Ну, извините! Думала вам угодить. Значит, полицейскую защиту вы мне не предоставите?