Инна Балтийская - Отравление в пряничном домике

Домой я добралась почти в полночь. Сначала Алиса отвезла к каким-то своим знакомым Петеньку, затем вернулась за Анжеликой. Отвезла ту на городскую квартиру, подкинула до дома Таню и еще одну девочку, у которой не было машин. И только после этого очередь дошла до меня. Быстро раздевшись, я кинулась звонить Максу. Увы, дома его не было, мобильный оказался отключен. Правильно, моего звонка он сегодня не ждет. Но куда мог подеваться на ночь глядя? Спать, как типичная сова, он ложится сильно после полуночи. Наверное, укатил куда-то за город, и уж точно не один. Хорошо, если в мужской компании, а если в женской?

Не выдержав напряжения, я позвонила Паше. Он взял трубку сразу. Судя по бодрому голосу, спать еще не ложился.

– Где Макс? – вместо приветствия требовательно спросила я.

– Да что я, его пасу? – справедливо возмутился приятель. – А ты, вроде, куда-то уехала из города?

– Я уже вернулась, досрочно. У меня неприятности. Звоню Максу, а у него мобильник выключен.

– Хочешь, я к тебе прямо сейчас приеду?

Я немного поколебалась. С одной стороны, на фиг мне в полночь Паша? С другой стороны, заснуть сегодня я все равно навряд ли смогу. Жутко хочется хоть с кем-то поделиться происшедшим и своими мыслями. Волновать двойным отравлением маму мне не хотелось. Мой возлюбленный вне досягаемости, подруги вряд ли обрадуются, позвони я им в такой поздний час. К тому же я никак не могла перестать думать о том, с кем же Макс коротает сегодняшний вечер. Ладно, хоть Паша приедет, все же живая душа, поговорить можно. Я сказала парню, что жду, и повесила трубку.

Он приехала через пятнадцать минут. Я открыла ему дверь, провела на кухню, быстро плеснула в чашку чай и взахлеб начала рассказывать о сегодняшнем дне. Паша слушал, не перебивая. Наконец, я закончила рассказ и выжидательное уставилась на молчащего гостя. Но он, боюсь, неправильно понял мой призывный взгляд. Вместо того чтобы высказаться по поводу кухарки и стрихнина, парень встал, мелкими шажками подошел ко мне, резко нагнулся, широко раскрыл рот и попытался, как пишут в дамских романах, «впиться жарким поцелуем в мои губы». От неожиданности я остолбенела, и Паша наполовину выполнил задуманное. То есть слегка обслюнявил мой рот. Впиться в свои губы я ему все же не позволила. Опомнившись, я уперлась согнутыми руками во впалую грудку поклонника и со всей силы оттолкнула его. Парень молча пролетел через кухню, ударился о закрытую дверь и осел на пол. Так и сидел, вытаращив на меня глаза и глупо моргая.

С трудом подавив рвущийся наружу истерический смех, я подошла к незадачливому поклоннику и помогла ему подняться.

– Полька, ты что, убить меня задумала? – наконец выдавил парень.

– Пашенька, солнышко. Ты извини, но я верна Максу, – из последних сил пытаясь не расхохотаться, пояснила я. – Я тебе позволила приехать, чтобы только побеседовать. А вовсе не за тем, что ты подумал.

– Верность Максу хранишь? А он тебе?

– Не знаю. – Я помрачнела. – А что, у тебя другие сведения?

Паша опустил глаза и промолчал.

– И вообще, Павел, ты для меня слишком роскошный мужчина. Я просто боюсь с тобой связываться. Вот приревнует твоя красавица брюнетка, выдерет мне все волосы, выцарапает глаза. Зачем здоровьем рисковать?

Паша, как ни странно, слегка приободрился. Усевшись за стол, он залпом выпил свой чай и начал обсуждать со мной… мою внешность. Признаюсь, я узнала о себе много нового. Волосы, которые я всегда считала светло-русыми, в пашином восприятии оказалась грязно-серыми. Выяснилось, что я невзрачная, как горный цветок эдельвейс. У меня невыразительные глаза, плохая фигура. Одеваться я не умею, краситься – и подавно. И все подруги у меня какие-то скучные, простые, как домашние тапочки. Ни в какое сравнение не идут с пашиными брюнетками.

Вытаращив глаза, я слушала странные дифирамбы своей внешности, которой прежде была вполне довольна. Паша разливался соловьем, изрекая все новые гадости. Наконец, сделал глубокий вздох и важно произнес:

– Не надейся, на такой, как ты, Макс никогда не женится. Ну что, пойдешь за меня замуж?

Ту меня прорвало. Не помню, когда в последний раз я так хохотала. Я упала со стула, держась за поясницу, сделала попытку вползти обратно, но свалилась опять. От хохота у меня разболелся живот, из глаз хлынули слезы. Паша смотрел на меня с искаженным лицом и, кажется, искренне не понимал моего веселья. По крайней мере, вовсе не собирался его разделять.

Когда ко мне, наконец, вернулась способность говорить, я решила ответить незадачливому поклоннику.