Елена Логунова - На сеновал с Зевсом

Внутренний голос подсказывал, что синьор не откажется. С чего бы ему отказываться? Во-первых, я сижу в его машине, значит, чехол на сиденье уже подмочен и запачкан. Во-вторых, он сам (причем на руках!) принес меня в свою машину!

«Может, этот синьор извращенец — любит кикимор?» — с плохо скрытой надеждой предположил внутренний голос.

И тут же вдохновенно развил эту тему.

«Может, он специально катается по улицам, богатым грязными лужами, в поисках чумазых чудищ женского пола?»

— Домой? — как мне показалось, обрадованно переспросил предполагаемый синьор-извращенец. — С удовольствием! К тебе или ко мне?

— Ко мне, — ответила я, с трудом удержавшись от возмущенного восклицания: «Каков нахал!».

«Нахальный извращенец!» — подсказал внутренний голос, продолжая гнуть свою линию.

— Только, если вас это не затруднит, будьте так любезны, сначала заберите, пожалуйста, из той машины мою сумочку. — Я изменила соотношение «вежливость-небрежность» в пользу первой и добавила легкого холодка. — А потом захлопните, пожалуйста, дверцу автомобиля. Я буду вам чрезвычайно признательна.

— Не стоит благодарности, — слегка озадаченно пробормотал Алехандро.

Улыбка на его физиономии заиграла, как гармошка: то растягивалась во всю ширь, то сужалась до затаенной усмешки. Очевидно, кикимора с царственными манерами смотрелась смешно.

— Сумочка лежит на переднем сиденье, — глядя на откровенно потешающегося мачо исподлобья, сообщила я.

— Я найду, — пообещал он и вылез из машины.

«Так, а теперь быстренько осматриваемся и пытаемся понять, с кем мы имеем дело!» — скомандовал внутренний голос.

Алехандро преодолевал уличные лужи длинными грациозными прыжками — неуклюжие пешеходы из детской песенки могли бы обзавидоваться. Под тонким облегающим джемпером выразительно шевелились лопатки и всякие разные симпатичные мускулы, названия которых я не знаю, но наличие их у мужчин ценю высоко.

«Смотри-ка, ловкий! — одобрительно заметил внутренний голос. — И фигура у него ничего!»

— Ничего особенного, — буркнула я сугубо из вредности. — Видали и получше! Дениска поинтереснее будет!

«Тогда хватит пялиться, глаза поломаешь! — рассердившись при упоминании моего жениха, грубо прикрикнул внутренний голос. — Давай осматривайся!»

Я послушно завертелась на сиденье, оглядываясь по сторонам, но ничего интересного не увидела: интерьер салона богатством и оригинальностью не отличался. Ни тебе автомобильного телевизора, ни стереосистемы, ни даже безделушек под лобовым стеклом.

«Жаль, что нет безделушек, — посетовал внутренний голос. — Они, как правило, показательны».

Это точно! Например, у нашего папули, знатного кулинара-изобретателя, перед глазами раскачивается ароматизатор воздуха в виде румяного яблока с нехарактерным для этого плода ароматом корицы. У сексуального агрессора Зямы в его «Рено» красуется африканский амулет — выточенная из эбенового дерева соблазнительная фигурка эфиопки. А у моего дорогого милицейского эксперта Дениса Кулебякина к ключам от машины прилагается брелок с миниатюрной рулеткой и фонариком.

Смешливый мачо Алехандро свои вкусы не афишировал.

Я скривила шею и посмотрала назад: на сиденье лежала небольшая квадратная сумка из черной кожи — красивая, явно дорогая, с медной блямбой хорошей итальянской марки.

«Однако, наш мачо не бедствует», — оценив качество вещи, заметил внутренний голос.

Впрочем, это было заметно и по одежде Алехандро, и по его машине. Автомобиль, конечно, вполне мог принадлежать кому-нибудь другому, а вот сумка — это все-таки личная вещь.

Лезть в нее я не посмела, зато заглянула в бардачок. Никаких документов там не было, лишь сложенная вчетверо чистенькая махровая салфеточка цвета свежевылупившегося цыпленка, на которой лежала пачка влажных салфеток. Поверхность махрового полотна была неровной. Я осторожно покопалась в полотенечных слоях и обнаружила одинокий наушник от плеера, шариковую ручку и калькулятор.

— CITIZEN СT-700, — прочитала я.

Цифры мне ни о чем не говорили, а вот буквы складывались в хорошо знакомое слово. Калькулятором этой марки я пользовалась в благословенные школьные годы. Счетную машинку привез из какой-то заграничной командировки папуля, и я была весьма признательна ему за этот подарок. Мой CITIZEN был тонким и легким, как диетический хлебец, и это позволяло контрабандой проносить его на контрольные по алгебре под резинкой чулка.