Елена Логунова - Принц в неглиже

— Вам куда? — спросил шофер и, не оборачиваясь, метнул окурок, как он думал, в окно.

Дон поспешно потушил занявшийся рукав и, часто дыша, ответил:

— Нам к врачу, лучше к хирургу.

Водитель кивнул. Дон опустил стекло и высунулся глотнуть свежего воздуха. Случайный голубь послал ему с высоты свой птичий привет, угодив точно в глаз. Другим глазом Дон увидел клубящиеся грозовые тучи и от греха убрал голову из окошка. В небе тяжело громыхнуло. Дон протер платком ослепленный глаз, прозрел и обмер: рядом с автомобилем, явно намереваясь влететь в окошко, плавно скользил апельсин шаровой молнии.

Дон слишком резво отшатнулся, вышиб дверцу и вывалился из машины на тротуар, чудом не угодив в сточную канаву. Какой-то милый мальчик попытался переехать его трехколесным велосипедом. Дон поднялся, огляделся: частный сектор, безлюдье, тихая улочка, под ногами полуразобранная плитка. Такси, незаметно потерявшее пассажира, свернуло за угол.

Пошел дождь, под ногами противно захлюпало, как-то сразу стемнело. Куда идти? Метрах в десяти впереди Дон разглядел облезлую вывеску «Ветеринарная помощь», спотыкаясь на растрескавшейся плитке, пошел вперед и, следуя в направлении, указанном стрелкой, свернул в подворотню с надписью мелом «Туалета нет!». Мокрый лохматый пес высунулся из пролома в штакетнике, визгливо залаял и попытался тяпнуть Дона за лодыжку.

— И ты, Брут! — укоризненно сказал ему бедолага.

Собака зарычала и ощерила зубы, Дон проворно отскочил в сторону и упал в гостеприимно распахнутый люк.

Я взяла на работе пару дней отпуска: Ирка со своими проблемами решительно не давала мне трудиться. Не могу сказать, что мне это нравилось.

Под утро меня разбудил долгий телефонный звонок: это Зина жаждала получить мой совет, начать ли ей поиски Монте с посещения российского посольства или же сразу позвонить частному детективу. Все, что я могла ей вежливо посоветовать в этот ранний час, — впредь при звонках учитывать разницу во времени. Кузина обиделась, но меня это нисколько не задело, потому что в пятом часу утра у меня обычно притуплены все чувства и желания, кроме одного-единственного: выспаться!

Как бы не так! Чуть позже — едва рассвело — пришла страдающая бессонницей влюбленная Ирка. Надеясь выиграть еще час-другой тишины и покоя, я вручила ей собранное мною досье на Монте Уокера, в миру Сергея Максимова, и снова уползла под одеяло. Полчаса спустя Ирка разбудила меня, чтобы посетовать:

— Возраст у него плохой! Тридцать три года!

— Тебе больше понравится восемьдесят три? — зевая, как бегемот, удивилась я. — Слушай, давай в следующий раз не из психушки кавалера тебе выкрадем, а из дома престарелых! А что? Подберем славненького старичка, седенького, хроменького, тихого… Такого, у которого исправно функционировать будут только очки и слуховой аппарат! Опять же, не сбежит от тебя при первой возможности, как разлюбезный Монтик…

Я выбралась из-под одеяла.

— Ничего ты не понимаешь, — вздохнула Ирка, подавая мне просторную фланелевую рубашку, заменяющую ненавистный вид одежды — халат. — Тридцать три — это же возраст Христа! А его распяли. Дурная примета!

— Вот тебе хорошая примета: по моим данным, он не женат! — Я протопала в ванную, на ходу отметив, что круглое Иркино лицо просветлело и окрасилось румянцем.

— Это хорошо, — согласилась она. — Я с женатыми мужиками не связываюсь из принципа. Хотя Монтик мне так нравится, что все принципы побоку. — Она машинально огладила руками свои круглые бока и снова помрачнела. — Толстая я! Вдруг он толстых не любит?

— Любит, — решительно сказала я, перемещаясь по маршруту на кухню. — А если не любит, то все равно полюбит тебя. Знаешь, если женщина непременно хочет добиться мужчины, она должна быть настойчива, терпелива, и все получится. Хочешь ватрушку?

— Давай. — Ирка съела ватрушку, запила чаем, постучала ложечкой по зубам и спросила: — Ты думаешь, он нормально воспримет мои ухаживания?

— Скажем прямо — твои домогательства, — поправила я. — Смотри, что получается: живет в губернском городе мужчина — молодой, красивый, здоровый. Образование у него высшее, университетское — исторический факультет. Ну, это и не образование вовсе, историков я знаю, в общаге на одном этаже жили: ни черта они не учатся, пьют пиво, волочатся за девочками и донимают шуточками однокурсников-иностранцев. На моей памяти три таких свинтуса выдрессировали соседа-негра в полночь вскакивать с постели по стойке «смирно», чтобы почтительно отслушать гимн Советского Союза. Впрочем, это к делу не относится… Вернемся к Монте…