Елена Логунова - Статуя сексуальной свободы

— Если я немедленно не переоденусь в сухое, у меня радикулит разыграется! — пригрозила одна из старушек.

Остальные дамы воспользовались моментом, чтобы озвучить краткий перечень собственных болячек, способных быстро и фатально обостриться в результате переохлаждения.

— Туда нельзя! — вновь оглянувшись, сказал милицейский парень.

— А мне лично туда и не надо, мои вещи вот в этом шкафчике! — свирепо огрызнулась одна из тетушек.

Размахивая полотенцем, она решительно выступила вперед и открыла ближайший шкафчик в первой линии, а затем сорвала с головы резиновую шапочку, шмякнула ее на скамейку и, ожесточенно сопя, принялась стягивать с пухлых плечиков лямки купальника.

— И мой шкафчик тут, вот он! — стихийное стрип-шоу пополнила еще одна возрастная участница.

Вызывающе поглядывая в сторону смущенного милицейского товарища, тетки принялись переодеваться. Дамы, чьи вещи остались на закрытой для доступа территории, зашумели громче прежнего. Вслед попятившемуся парню полетели крики:

— Нет, вы что думаете, мы будем тут стоять и мерзнуть?

— А пойдемте, бабоньки, без разрешения! Не имеют они права нас задерживать, мы им не арестанты!

— Да мы их грудью выдавим! — азартно выкрикнула одна из толстух, явно радуясь возможности продемонстрировать свои более чем весомые достоинства в жарком деле — ее груди, способные выдавить из помещения сборную Японии по сумо, воинственно выпятились.

— А ну, цыц! — гаркнул, выкатившись из-за стенки, невысокий толстый дядька, похожий на одного из героев мультфильма «Колобки идут по следу». — Живо всем успокоиться!

А парню в свитере и джинсах он велел:

— Соколовский, организуйте выдачу гражданкам их личных вещей и одежды.

У Колобка был командный голос, пресекавший порыв к непослушанию на корню. Тетушки-бабушки враз притихли и отступили за демаркационную линию в коридорчик. Соколовский опасливо приблизился, собрал во вместительную, как суповая миска, ладонь ключики от шкафчиков и засновал в челночном режиме туда-обратно, таская озябшим теткам охапки их барахла.

Я получила свое добро одной из последних, но это не помешало мне одеться раньше других. Пока тетушки-бабушки, ворча и толкаясь локтями, неловко переоблачались в тесном коридорчике, я вернулась в душевую, под шум капели из плохо закрученного крана проворно переоделась и, не дожидаясь новых распоряжений, выскочила в зал бассейна. Там было пусто, только вдоль бортика ходила тетка с шваброй.

— Кого там убили-то? — кивнув на дверь душевой, с боязливым интересом спросила она.

— Значит, в раздевалке кого-то убили! — сделал закономерный вывод мой внутренний голос. — Тогда понятно, почему туда никого не пускают. А мамуля тут, интересно, при чем?

— Не знаю! — сердито буркнула я, что вполне сошло за ответ на вопрос любопытной уборщицы.

— Во всяком случае, убили не мамулю, она-то жива, раз песни распевает! — угадав мою тревогу, утешил меня внутренний голос.

Я толкнула дверь с табличкой «Служебный выход» и оказалась в предбаннике с фенами. Все до единого агрегаты были свободны, но я пренебрегла сушкой волос. Слева от меня, за стеклянной перегородкой, был пустой тренажерный зал, справа — дверь женской раздевалки, и вот за ней-то происходило немало интересного. Я слышала шум голосов, звуки шагов и отдаленный ропот тетушек-бабушек, активно шуршащих одежками и кульками. Мне очень хотелось заглянуть в помещение, но дверь была закрыта, и замочной скважины в ней не нашлось. Что там делает мамуля? И зачем она поспешила отправить меня из раздевалки? Послала за помощью?

— Тогда не теряй времени, вызывай кавалерию! — посоветовал мне внутренний голос.

Я поискала в сумке телефон и вспомнила, что он у меня в кармане шубки. У меня там даже два мобильника, свой и чужой! Я без помех спустилась на первый этаж, но до гардероба не дошла, потому что прямо на выходе в холл попала в лапы еще одного дюжего молодца типичной милицейской наружности.

— Из бассейна? — безошибочно догадался он, взглянув на мои влажные волосы. — Никуда не уходим, группируемся в кафе.

Молодец протолкнул меня в стеклянную будку маленького кафетерия и закрыл выход своей широкой спиной.

— Отлично! — с сарказмом сказала я и испытующе взглянула на юного буфетчика, лопоухонького паренька с коротко подстриженными каштановыми волосами.

Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами испуганного чебурашки.

— У вас есть горячий шоколад? — подойдя к прилавку, спросила я.