Галина Куликова: Бессмертие оптом и в розницу

— Кто это — Логунов? — немедленно спросила Разгуляева. Не иначе собиралась обнародовать всю историю.

— Пресс-секретарь писательницы Инны Юниной. Она — моя студенческая подруга. В Барнауле у нее проходили встречи с читателями. И одна старушка подошла и сунула ей большой сверток. В нем оказалась часть рукописи с запиской, предупреждающей о том, что продавать эту книгу нельзя, а можно только сохранить. Инна решила узнать поточнее, что за вещь к ней попала. Отдала ее Виталию, который летел в Москву первым, и попросила отдать книгу на экспертизу.

— Экспертиза, — скрипучим голосом сказал Кудрявцев. — Насколько я понял, ваш дядя перепродавал антиквариат, вращался в определенных кругах. Наверняка он пересекся с пресс-секретарем в тот момент, когда молодой человек пытался оценить книгу. Я прав, нет? — обернулся он к Арсению Андреевичу.

Тот поджал губы. Про то, как он убил Логунова, рассказывать не хотелось. Это не было несчастным случаем, он шел, чтобы убить. Не стал он ничего говорить и о Борисе Яковлевиче, о том, как с помощью своих связей услал его за границу. Еще следовало уничтожить все бумаги, которые могли обнаружить связь между Логуновым и им самим. Ведь старый эксперт устроил ему с пресс-секретарем встречу. Не мог он, Старостин, так рисковать!

Впрочем, решить проблему не составило труда. Человеку обеспеченному, который долгие годы занимался махинациями, реализуя антикварные подделки, ничего не стоило найти людей, которые за вполне приемлемую сумму устроили пожар в квартире Бориса Яковлевича.

— Дядя убил Виталия Логунова, — тихо сказала Марина. — Прямо на пороге его квартиры да еще с особой жестокостью.

— И чего мы с ним тут разговариваем? — брезгливо спросил Вадик. — Дышим одним воздухом? Сдать его в ментуру — и дело с концом.

— Я — за, — подхватил Лев Валентинович, которому соседство с его собственным вероятным убийцей действовало на нервы. — Тем более что отделение милиции находится тут же, только из подъезда выйти.

Благодаря своим приключениям, начавшимся со стирки Розамунды, юноша ознакомился с топографией местности и разведал, где что расположено.

— А разве тебе не важно узнать, предатель ты противный, — спросила Разгуляева, глядя на бывшего стажера с нескрываемой нежностью, — как спасли твою шкуру?

Лева растерялся. Он совершенно упустил из виду этот момент.

— За мной прибежали.., э-э-э… Олег.., э-э-э… Прямо на платформу метро.

Марина посмотрела на Валецкого долгим взглядом. В нем было все, что мужчине нужно для счастья: восхищение, преклонение и, главное, — обещание. Впрочем, искорка опасения там тоже была. Как ни крути, Валецкий — вор, от этого никуда не денешься. Марину воспитывали правильно, и до сих пор она не позволяла себе восхищаться мошенниками.

— Прибежали! — передразнила Разгуляева. — А с какой стати побежали, ты в курсе? Мне, например, страшно интересно было бы послушать.

— Все очень просто, — откликнулась Марина. В ее голосе появилась усталость. — Когда я заподозрила, что убийцей может быть дядя Арсений, то вспомнила, что сама рассказала ему про третью часть книги. Про то, что она у депутата Судейского, а мой бывший стажер устроился к нему на работу.

— Зачем же ты ему сказала, балда ты этакая? — не менее ласково, чем к Леве, обратилась главред к своей сотруднице.

— Потому что дядя волновался за Таню, мне хотелось его успокоить, доказать, что дело движется и его племянницу скоро освободят… Итак, когда я поняла, что он убийца, то сразу же разгадала путь, которым он подбирался к Судейскому. Да, у дяди всегда были хорошие связи, но вряд ли нашелся кто-то в самом близком окружении депутата. То, что Лев Валентинович попал к Судейскому на работу, — игра случая. Провидение.

— Не забывай, у мальчика связи, — строго напомнила Разгуляева. — Тебя вряд ли порекомендовали бы в Думу, а его — как нечего делать.

— Ваш дядя действовал через меня, — подтвердил Лева. — Позвонил, представился Геннадием Степановичем Матвеевым. А я, как дурак, купился!

— Я ведь не знала, что дядя будет загримирован! Я подумала, раз он действовал через Льва Валентиновича, наверное, они виделись. И теперь у него не остается другого выхода — только убить свидетеля.

— Я его и загримированного узнал! — буркнул Лева. — Я когда из кабинета Сергея Александровича выходил, тот меня окликнул. Ваш дядя как услышал мои имя и отчество, сразу понял, кто я. И глаза у него забегали. Помните, как вы смутились? — обратился он к Арсению Андреевичу с вызовом. — Мне это показалось странным. Ученые с именем так себя не ведут.