Галина Куликова - Вуду для «чайников»

— А вам? — с любопытством поинтересовался Репьев. — Что вы там сверлите столько суток подряд! Делаете модель ледокола «Ермак» в натуральную величину?

— Я благоустраиваю находящуюся в моей собственности жилплощадь, — высокопарно заявил Славкин. — И вы мне не можете этого запретить.

— Запретить не могу. Но помешать — запросто.

— Не надо нам угрожать! — взвизгнула Тамара. — Мой муж сверлил, сверлит и будет сверлить!

— Потом пеняйте на себя, — пожал плечами Репьев и захлопнул дверь у них перед носом. — Ну и типы, — пожаловался он приятелям, которые сервировали стол, как в ресторане — с салфетками и хрустальными фужерами.

— Это не таксист? — спросила Лайма, появляясь в гостиной. — Куда же он подевался?

Она надела шорты, доходившие ей до колен, и трикотажную рубашку-поло, в которой она выглядела хрупкой, как подросток. Влажные волосы собирать в пучок не стала, а распустила по плечам, окончательно добив этим впечатлительного Репьева.

— Я очень рад, — признался он, подойдя к ней поближе, — что вы сохранили мою визитную карточку.

Лайма хотела честно признаться, что она тоже рада, но тут снова позвонили в дверь.

— Теперь уж это точно таксист! — воскликнула она и пошла вслед за хозяином к двери.

Однако это оказался не таксист, а высокий человек с волнистой шевелюрой, которая вся была странным образом зачесана на один бок. Человек был в костюме, галстуке-бабочке и клетчатых тапках.

— И что? — гневно спросил он, вскинув подбородок. — Долго вы будете портить Вагнера вашим идиотским постукиванием?!

— Послушайте, Макар, это невыносимо! — ответил Репьев. — Если я хочу послушать Вагнера на ночь, я надеваю наушники. Ваш рояль, к сожалению, в наушники засунуть нельзя. Поэтому вы должны думать о том, в какое время вам заниматься вашими… гаммами, С этим нужно что-то делать…

— Вы невежественный чурбан, — высоким голосом сообщил Макар. — С настоящей музыкой ничего нельзя сделать!

— Зато что-нибудь можно сделать с музыкантом, — рассердился Репьев. — Вот поиграй еще на ночь глядя, увидишь, что будет.

— И поиграю! — с вызовом заявил Макар и помахал указательным пальцем в воздухе. — Никто мне не запретит.

В этоу момент наверху опять взвыла дрель, и разговаривать стало невозможно. Музыкант гордо удалился, махнув полами пиджака, похожими на ласточкины крылья.

— Юр, иди, а то все остынет! — позвал Латышев. — Лайма уже рассказала нам о том, как вы познакомились.

«Интересно, какова ее интерпретация событий?» — подумал Репьев и уже сделал шаг от двери, как звонок прозвенела третий раз.

— Бывают дни, — крикнул он через плечо, — когда я начинаю подумывать о домике в деревне, о вишневом садике и собственных курах…

На этот раз приехал шофер с сумочкой. Репьев щедро его вознаградил, но тот не хотел уходить, не повидав Лайму.

— Ну… Это было… — задохнулся он, увидев ее целой и невредимой. — Это было такое… Из ряда вон выходящее! Я полагал, что вы — труп. И завтра собирался звонить в вашу организацию. Только телефон не нашел. Про нее, оказывается, никто не знает.

— Естественно, —проворчала Лайма. — Она ведь засекречена. И я советую вам держать рот на замке.

— А та… женщина? Та страшная женщина, — поправился он. — Я думал, она вас догонит.

— Я тоже так думала, — призналась Лайма и содрогнулась. — К счастью, все обошлось.

— Она бежала за вами, как рысь за белкой, — все никак не мог успокоиться таксист. — А глаза у нее прямо горели огнем!

«Слава богу, я этого не видела», — подумала Лайма, проводив шофера и возвратившись к столу. Воспоминание о мулатке отбило у нее аппетит. Она некоторое время ковырялась в тарелке, и Дубов наконец не выдержал и спросил:

— Вам не понравилось наше фирменное блюдо?

— Мне о-о-очень… — начала она, но тут дверной звонок снова тренькнул — раз, и другой, и третий.

— Невероятно! — хохотнул Латышев. — Стоило нам собраться всем вместе, как началось светопреставление.

На самом деле он ошибался — светопреставление еще не началось, но уже готовилось начаться. И Репьев сам открыл дверь ему навстречу.

На пороге стояла женщина в белом обтягивающем трико и теннисных туфлях. Ее мускулистое тело казалось вылепленным из гипса. На незнакомке была черная полумаска, скрывавшая верх шоколадного лица, а в руках, спрятанных под длинными перчатками, она держала короткий меч без ножен с опасно посверкивающим клинком.

— Вы к кому? — глупо спросил Репьев, увидев эдакое чудо на коврике перед собственной дверью.