Фредерик Дар - Провал операции «Z»

Я усмехаюсь, но про себя. Представляете рожи моих друзей, когда они узреют среди важных гостей, прибывающих на праздник, физиономию Сан-А между принцем Салимом Бен-Зини и князем Хольстеном Премиумом Светлым (баночным).

В общем, весь спектакль — сплошное притворство. Окакис, возможно, велел на приглашениях написать, чтобы монархи привезли с собой короны и облачения для торжественных церемоний. Конечно же, прием на Тихом океане послужит прекрасной рекламой. Уже завтра акции Окакиса подпрыгнут вверх. Портреты на память в окружении королей, миллиардеров и генералов в наше время значат очень много, хотя в большинстве стран в моде вроде бы демократия.

До десяти часов еще есть время, и я решаю окунуться в зеленые воды залива. Вода как парное молоко. Вертлявые маленькие обезьянки и сказочные птицы всех цветов радуги радостно перекликаются среди пышной растительности. Солнце пока еще не в зените, но уже испускает мощный поток лучей, расцвечивая и без того яркую природу. Пахнет изумительно. Такой климат, безусловно, должен сильно льстить владельцу этого райского уголка. Но это днем, на солнце! А ночи здесь, наверное, очень темные и должны страшно действовать на психику. У меня мелькает неожиданная мысль, что ночной период на острове труднопереносим.

Наплескавшись вволю, я иду сменить наряд, поскольку замечаю появление телевизионщиков. Облачаюсь в летний голубой костюм, белую рубашку и темно-синий галстук. Если бы вы видели меня, одетого как с обложки модного журнала, то вам пришлось бы срочно сбегать за транквилизаторами, чтобы побороть свои комплексы неполноценности.

Коронованные особы (среди них есть и короли банковских империй, но в наше время такие империи недолговечны) тоже напялили на себя приличествующие случаю кобедняшные шмотки. Омон Бам-Там I в своей воскресной набедренной повязке, а генерал фон Дряхлер в униформе, каске с пикой и лошадиным хвостом плюс монокль в глазу. Ла Кавале, наша замечательная прима, побрилась и заковала широченную грудь в корсет с помощью опытных слуг. Она заблокирована, как в скафандре, но мне кажется, если кто-нибудь пощекочет ее шаловливой рукой чуть пониже контральто, то вся конструкция разлетится вдребезги и бюст начнет жить своей собственной жизнью!

Точно в назначенный час раздается звон колокольчиков и блистательный кортеж начинает свой путь от дома к причалу. Представьте себе двадцать карет белого цвета с розовыми колесами и голубым верхом. В каждую впряжена четверка белых лошадей в голубых попонах, украшенных золотыми колокольчиками. А? Ухватываете картинку?

В первых ландо сидят гости, прибывшие раньше, а также сам хозяин острова. Автомобиль с установленной кинокамерой движется перед процессией. Каждую упряжку ведет кучер, одетый в белый костюм с розовыми галунами. Ах, как красиво! Надо надеяться, ребята-операторы зарядили самую чувствительную пленку «Агфа-Геверт» в свои камеры. Иначе будет очень жаль!

Приближаясь, колокольчики звенят сильнее, так что в ушах стоит сплошной звон. Как только первый экипаж останавливается на уровне причала, — о, сюрприз! — сто четырнадцать музыкантов, прятавшихся до этого за пальмами, делают шаг вперед и появляются перед нашими изумленными глазами. Они роскошны в своих красных мундирах. С потрясающей синхронностью оркестр атакует первые такты гимна Окакиса «Танкерушечка». Чарующие звуки музыки (написал один аргентинец; его среди присутствующих нет, поскольку композитор не успел взять смокинг из химчистки) поднимаются к самому небу.

Когда ряд ландо выстраивается перед лестницей причала, из первой кареты выпрыгивает человек. Я его, естественно, тут же узнаю, поскольку в газетах полно его фотографий, — Окакис. На нем его извечный черный габардиновый костюм, белая рубашка и черный галстук. В петлице неувядающая белая роза, а из нагрудного кармана торчит постоянный спутник жизни — золотой мундштук, инкрустированный бриллиантами.

Он меньше, чем на фотографиях, как сказала бы одна моя знакома консьержка. Метр пятьдесят пять — красная цена, не больше! Густые брови, седые волосы, жесткие и вьющиеся, и нос, заросший торчащей во все стороны щетиной. Уголки рта горестно опущены. Он серьезен и преисполнен!

Окакис подходит к трапу для приема гостей. Немногословен, лишь рукопожатие и приветствие «спасибо, что приехали», а для дам зарезервирован легкий поклон. И все!

Двое слуг в ливреях помогают сходящим с трапа гостям и ведут к экипажам, где дочка Окакиса представляет им прибывших накануне. Среди них я отмечаю принца по имени Нгуен Совьет Шимин из Центрального Вьетнама, бывшего короля Фарука, еще одного короля, на этот раз голландского сырного производства, вице-королевы Тении Алохи Келебатузы, господина Педе из Организации Разъединенных Наций в сопровождении бабушки (которую никак нельзя было оставить дома из-за ее неумения пользоваться газовой плитой), а также господина Эдгара Слабуша, бывшего президента Французского Совета, автора наделавшей много пустого шума книги «Все началось с желтка». Но каково общество, доложу я вам!