Дарья Донцова - Костюм Адама для Евы

Елизавета Алексеевна оказалась худенькой, невысокого роста женщиной, совсем не красавицей. Представить подобную особу хищницей, разбивающей чужую семью, невозможно, скорей уж от Майской уйдет муж.

– Пойдемте в переговорную, – предложила она. – Мы беседуем с родителями с глазу на глаз, ведь иногда вынуждены сообщать о ребенке не только приятную информацию, не хочется прилюдно конфузить людей.

– Когда я училась в школе, там никто не думал о чувствах детей и взрослых, моей маме часто доставалось от училок математики или химии, – улыбнулась я. – А физкультурник, помнится, обзывал меня «кособоким мешком с мукой, который не может ни бегать, ни прыгать и непременно утонет, если упадет в лужу».

Майская распахнула дверь в небольшую комнату и спросила:

– Чай? Кофе? Или минеральной воды?

– Спасибо, не беспокойтесь, не хочу занимать у вас много времени, – прощебетала я. – Речь пойдет о Грише.

Брови Елизаветы Алексеевны чуть сдвинулись к переносице.

– Пожалуйста, назовите фамилию, среди моих ребят два Григория.

– Майский, – без колебаний ответила я. – Хорошо, что мы покинули учительскую, потому что мне придется задать вам несколько очень личных вопросов.

– Вы кто? – прошептала женщина. – Откуда знаете про моего мальчика?

– Разве наличие сына секрет? – удивилась я.

Елизавета Алексеевна начала вертеть обручальное кольцо на пальце. Я посмотрела на простой золотой ободок, вспомнила ночной разговор с Веней и тихо произнесла:

– Вы ведь не замужем. Зачем же носите кольцо семейной дамы?

– Какая разница? – вспыхнула преподавательница. – Немедленно представьтесь, иначе я уйду. Мои личные дела никого не касаются.

– Ну да, до той поры, пока не погибли Гриша и Настя Гудковы, – парировала я.

– Гриша скончался от инфаркта… – начала было Елизавета и замерла.

– Очень внимательно вас слушаю, продолжайте, – поторопила я учительницу.

– Настя погибла? Что с ней случилось? Вы кто? – пролепетала Майская.

– Анастасия только что умерла в больнице, и ее смерть выглядит подозрительно, – отчеканила я. – Меня зовут Евлампия Романова и…

– Так вы Лампа? – выдохнула собеседница. – Я вас другой представляла.

Настал мой черед удивляться:

– Кто вам обо мне рассказывал?

– В основном Настюша, – всхлипнула Елизавета. – Вы для нее самый близкий человек. После меня и Гриши, конечно. Я часто от нее слышала: «Мне бы научиться у Лампуши оптимизму и умению стойко относиться ко всяким неприятным коллизиям. Я в истерику не от того направления ветра впадаю, а позвоню ей, и она мирно скажет: «Бывали в твоей жизни и худшие ситуации. Все проходит, минует и это».

– Просто царь Соломон, а не госпожа Романова, – смутилась я.

Елизавета Алексеевна вытянула вперед руки.

– Вы же меня не обманываете? Насти нет?

– Она скончалась в больнице, – повторила я.

– Инфаркт? – с выражением ужаса на лице поинтересовалась Майская.

Я решила быть откровенной.

– Пока не знаю результатов вскрытия, медики считают, что Настя потеряла сознание, упала и получила травму затылка. Но по какой причине она лишилась чувств, точно не выяснено.

– Мы так и не успели помириться… – печально сказала Елизавета. – Моя бабушка не раз говорила: «Лизонька, никогда не конфликтуй с человеком, который тебе близок. Вдруг тот случайно попадет под машину? Потом будешь мучиться совестью». Бабуля была очень ранимой. Я над ней посмеивалась…

– Мальчика Гришу родила не Настя, а вы, – озвучила я внезапно пришедшую мне в голову мысль. – Но почему в документах указано, что процедуру ЭКО делали Анастасии Гудковой? Зачем вам пользоваться чужим паспортом? Вы поругались из-за того, что ее муж стал отцом вашего ребенка?

Майская выпрямилась.

– Да, Гришенька мой сын, но не его появление на свет стало причиной конфликта… Настюша очень любила Гришанечку. Раньше она нас часто навещала, но мальчик подрос, пришлось прекратить визиты. Ведь Гриша мог спросить…

Она замолчала.

Я не поверила своим ушам.

– Хотите сказать, что вы дружили?

Елизавета встала.

– Нам не стоит беседовать в колледже. Давайте встретимся в пятнадцать минут седьмого в кафе «Будильник». Оно тут совсем рядом, у метро. В школе слишком много любопытных глаз и ушей, и я не тот учитель, с предметом которого у учеников возникают сложности, всего лишь биология, не особо кому-то и нужна. Просидим тут с вами долго – пойдут сплетни. Кто приходил к Майской? Зачем? Отчего она общалась с родительницей прорву времени? И мне надо прийти в себя, собраться с духом, я не могу вот так сразу все рассказать.