Дарья Донцова - Костюм Адама для Евы

Настя не отвечала, даже не шевелилась, и я не знала, слышит ли она мои слова. Отсутствие крови внушало надежду, что у нее всего-то сотрясение мозга. Кстати, откуда тут допотопный утюг и как он угодил в голову Гудковой?

Потолки в квартире высокие, поэтому здесь есть несколько объемных антресолей, в том числе и в кладовке. Я задрала голову, увидела открытые фанерные дверцы и мигом сообразила, что произошло: Настена вошла в чулан и хлопнула дверью о косяк, от сотрясения хлипкие створки антресоли распахнулись, и из ее недр выпали невесть зачем хранимые там вещи – ласты, пакет с тряпками и утюг. Последний и угодил подружке по голове.

В тот момент, когда Настю погрузили на носилки, домой вернулась Лада.

Узнав, что с дочерью случилось несчастье, она схватилась за сердце, села на стул в прихожей и застонала:

– Пол с потолком местами меняются… Мне плохо! Помогите! Инфаркт начинается!

Двое спешно вызванных мною дворников-таджиков понесли носилки с Гудковой к машине, и врач получила возможность измерить давление Ладе.

– Не беспокойтесь, – сказала она, – сто двадцать на восемьдесят, пульс тоже в норме. Выпейте валокордина, а еще лучше просто некрепкого чая.

– По-вашему, я здорова? – впала в истерику художница. – Дочь на краю гибели, а мне хорошо?

– Со стороны давления проблем нет, – увильнула от прямого ответа докторица.

Я разозлилась на Ладу, но удержалась от комментариев и схватила куртку.

– Поеду с Настей.

– Нет, – засуетилась художница, – я сама! Надеюсь, в приемном покое найдется нормальный врач, способный понять, в каком ужасном состоянии находится женщина, у которой погибает дочь. Лампочка, сделай одолжение, накорми Илью Николаевича ужином.

– Его нет дома, – отчеканила я, – он отправился вроде в библиотеку.

– Да? – переспросила Лада. – Но он же вернется, не обнаружит никого дома, разнервничается.

– Мы можем взять только одного сопровождающего, – заявила врач, направляясь к двери, – определяйтесь быстрее.

– Рядом с дочерью должна быть мать! – истерично воскликнула Лада.

– От меня в больнице будет больше толка. По крайней мере, я не заставлю медиков бегать вокруг меня кругами по причине отсутствия инфаркта, – ляпнула я.

Лада никак не отреагировала на мои слова и быстро накинула пальто. Я поняла, что дальнейший спор невозможен. Ладе нужно всегда находиться в центре внимания, даже во время чьей-то свадьбы или похорон она сделает так, что народ кинется к ней, – непременно упадет в обморок или схватится за сердце. Врач, похоже, раскусила Петрову. Во всяком случае, она сжала губы и сказала:

– Пусть лучше подруга с пострадавшей едет, а вы вызовите терапевта из поликлиники.

– Нет! – почти взвизгнула Лада. – Мне очень плохо!

Художница выбежала на лестницу, а я посмотрела на врача.

– У меня к вам просьба. Можете доставить Гудкову в больницу на бульваре Крылова?

– Ну… в принципе, да, – заколебалась врач. – А почему туда?

– В этой клинике работает наш общий с Настей приятель, Федор Барбосов, – пояснила я, демонстративно вынимая кошелек. – Думаю, будет лучше, если она попадет к своему человеку, а не к постороннему.

Доктор быстро спрятала полученные от меня купюры.

– Хорошо. Только позвоните своему другу, пусть он нас в приемном покое ждет.

– Я уже договорилась с Барбосовым, – заверила я. – Он готов принять Гудкову, проблем не будет.

Оставшись одна, я постояла минуту около вешалки, а затем пошла в чулан, чтобы навести там порядок.

Настя не успела взять варенье, утюг свалился на нее, едва она перешагнула порог. Я отлично знала, что стремянка хранится в той же кладовке, висит на крючках, приделанных к одному из стеллажей, но сейчас ее на привычном месте не оказалось – она была просто прислонена к полкам, на которых рядами стояли стеклянные банки. Понятно: тот, кто последним пользовался лестницей, поленился вернуть ее на место. Кстати, это не так легко. Как правило, консервы с самого верха достает Настена. Ладе трудно лазить по стремянке, а Илья Николаевич, скорее всего, даже и не знает, что в квартире есть «погребок» с припасами. Подруга не раз ругала мастера, который оборудовал чулан. Снять стремянку очень легко, а вот повесить назад сложно, потому что снизу плохо видны небольшие крючки.

– Надо переделать чертовы крепления, – злилась всякий раз Настя, принося на кухню очередную банку с припасами.

Но все оставалось по-прежнему.

Я аккуратно установила лесенку, схватила пакет с тряпками, залезла под потолок и заглянула внутрь антресоли. Там горела двадцатипятиваттная лампочка, но ее света вполне хватило, чтобы рассмотреть кучу разнокалиберных и совершенно, на мой взгляд, ненужных вещей. Ну вот зачем хранить цинковое ведро и ребристую доску, при помощи которой в былые времена женщины стирали белье, если в доме есть автоматическая машинка? А несколько старых абажуров, сложенных пирамидой, тут к чему? В квартире повсюду горят хрустальные люстры! А вон там, в глубине, лежит свернутый в рулон сине-белый ватный матрас, я не видела таких уже много лет. А в пакете, который я держу в руках, собраны обгорелые прихватки-рукавички да застиранные льняные фартуки. О чем думают люди, накапливая подобную ерунду? По-хорошему, весь этот хлам давно пора оттащить на помойку. Жаль, что я не имею права вышвырнуть эту «красоту».