Дарья Калинина - Кража с обломом

— Аппаратура у вас не очень новая, — констатировала Мариша. — Рычит даже. Это не опасно?

Медсестра, не менее нас удивленная, подошла проверить больного. И именно в этот момент Дина увидела Рудика. Взвыв во весь голос, прижав уши к голове и вздыбив всю шерсть на загривке, Дина как ошпаренная вылетела из сумки и одним махом, как это умеют делать только кошки, взмыла на шторы, а оттуда на карниз. Забравшись под самый потолок, она осталась там, не делая ни малейшей попытки спуститься вниз. При этом она не сводила глаз с Рудика и злобно рычала, когда мы с медсестрой делали попытку снять ее с насеста.

— Она всегда его не любила, — сокрушенно призналась Мариша. — А тут добавился стресс после долгой и утомительной для нее дороги, непривычные и неприятные ей больничные запахи, ветеринара ведь она тоже не жалует. Вот она и распереживалась. Как же нам ее оттуда снять?

Медсестра оказалась девушкой понятливой, к тому же у нее дома тоже жила кошка, у которой были свои странности, поэтому она нас не торопила.

— Она сама слезет, когда будет к этому готова, — уверяла она нас.

Мы послушно подождали немного и еще немного.

Когда ожидание перевалило за двадцать минут, мы сочли, что достаточно посидели возле Рудика, пора и честь знать. Дина по-прежнему раскачивалась на шторах где-то под потолком и вниз спускаться не желала. Пришлось мне, как самой легкой, лезть за ней, но мне обычно мирная Дина чуть не распорола руку, и я предоставила честь стаскивать свою кошку самой Марише, оставшись подстраховывать ее внизу.

Все эти операции приходилось делать на кровати Рудика, так как ничего более подходящего, чем ее спинка, в палате не нашлось. Рудик, кажется, был не против того, что мы прыгаем по его кровати и сотрясаем его и без того сотрясенные мозги. Во всяком случае, он особенно не протестовал. Да и что нам было делать? Не оставлять же Дину здесь в подвешенном положении и расстроенных чувствах только из-за того, что в интерьере отсутствовала такая нужная вещь, как стремянка.

Дину мы все-таки отцепили от шторы, и она, громко жалуясь, приникла к Марише и отказывалась от нее отлипать до тех пор, пока мы не вышли из больницы. В итоге к Доронину мы явились с нервно трясущимися руками и душевным трепетом, не зная, чего ждать от этого визита. И на всякий случай приготовились к жуткому разносу и скандалу из-за того, что самовольно оставили город. Вместо этого при виде нас он недовольно пробурчал:

— Я вас не вызывал.

И умолк. Это было даже обидно как-то.

— Мы хотели узнать новости по нашему делу, — заговорила Мариша.

— По твоему делу, — строго поправил ее Доронин, — а точней, по твоим делам. Их у тебя целых три. Дела у вас неважные. Единственный свидетель до сих пор в коме. Жена первого пострадавшего улетела отдыхать в Турцию именно в тот день, когда был убит ее муж. Буквально через несколько часов после того, как он проводил супругу, его уже не было в живых, но версию ревности приходится отбросить.

Другой любовницы у него не было.

— Еще бы, — подтвердила Мариша. — Такая бесчувственная и толстокожая скотина, только поискать! Кому он нужен! Удивительно, что жена ни при чем. У нее наверняка есть любовник.

— Меня это не касается, — заявил Доронин, шокированный ее бесстыдным цинизмом до глубины души. — Меня волнует только то, что в круг подозреваемых никто, кроме вас, Мариша, не попадает, а если и попадает, то имеет твердое алиби. А вот вы фигурируете по всем трем делам, и алиби у вас имеется худо-бедно только на два из них. Как вы это можете объяснить?

«Опять он за свое, — сердито подумала я. — Никакого прока от нашей милиции, одни только упреки и подозрения. А я еще думала рассказать ему про то, что след от Маришиных убийств идет в Москву. Ничего ему теперь не расскажу, а то он нас живьем сожрет».

— Чего объяснять? — услышала я голос Мариши. — И так все ясно. Кто-то их ухлопал и принес мне на квартиру. Может быть, даже тот Мишкин родственник, который про меня у него расспрашивал несколько дней назад.

— И зачем родственнику какого-то Мишки убивать и калечить ваших любовников? Он что, тоже был вашим воздыхателем? — заволновался Доронин. — Тогда, вероятно, скоро мы получим печальные известия о нем, коль со всеми вашими пассиями случаются трагические недоразумения.

Мариша не уловила сарказма и закручинилась.

— А что, очень даже может быть, — сказала она и окончательно поникла головой, — Особенно если учесть, что Мишка тоже пропал.