Дарья Калинина - Много шума и... ничего

— Ты чего ее отпустил? — налетел на друга Лысый.

— Погоди ты, сейчас посмотрим, куда она направится. Может быть, она тут и в самом деле с любовником. Тогда по крайней мере будет понятно, почему соврала нам про гостиницу. Не хотела, чтобы мы к ней наведались. А раз она этого не хотела, то мы сделаем ей это назло;

И приятели, поймав машину, подождали в ней, пока Лена сядет в такси, и тогда поехали за ней. Двигались они в сторону моря. Наконец обе машины достигли курортной зоны и дальше не поехали. Лена вылезла из своей машины и, хромая, направилась к двухэтажному старинному дому, со множеством дверей и балкончиков. Дом утопал в зелени пальм, магнолий и цветущих кустарников и был переоборудован каким-то предприимчивым бизнесменом в отличную частную гостиницу. Об этом сообщала неоновая вывеска на здании.

— Уютное местечко, — заметил Лысый.

— И дорогое, — продолжил Суреныч. — Все эти отдельные входы весьма подозрительны. Никто не знает, что делается у соседей. И зайти рискованно.

Придется ждать здесь.

— Сколько ждать-то? — огорчился Лысый. — Может, она никуда сегодня и не пойдет. Ты видел, как она хромает.

— Может, и не пойдет, а вот любовника вызовет.

— Ей доктор нужен, а не любовник.

— Ты, видать, забыл, какой темперамент был у нашей Ленки, — мечтательно протянул Суреныч. — Ручаюсь, через несколько минут здесь появится и ее любовник.

Он немного ошибся, первый посетитель появился только через сорок минут. Им оказался Фима.

— Не может быть! Глазам своим не верю, ущипни меня! — прошептал Суреныч. — Как она добралась до моего мальчика за какие-то сорок минут?

Фима тем временем уверенно вошел, словно только этим всю жизнь и занимался, в ту же дверь, за которой скрылась Лена.

— Боже мой! — ахнул несчастный отец и кинулся следом.

К сожалению, он немного опоздал. Дверь Лениного номера захлопнулась прямо у него перед носом.

Он занес кулак, чтобы вдребезги разнести логово врага, как вдруг Лысый схватил его за руку.

— Что такое? — недовольно попытался вырваться Суреныч.

— Ты прислушайся, — посоветовал ему Лысый. — Если там кто и умирает, то я тоже бы так не отказался помереть.

Суреныч приник к двери и тут же отскочил от нее как ошпаренный.

— Это не мой мальчик! — проговорил он. — Мой мальчик даже не знает, как обращаться с девушками. Там кто-то еще! Немедленно ломаем дверь, они там развращают его, заставляют смотреть всякие непристойности, которыми занимаются.

— Опомнись! — встряхнул его Лысый. — Ты лучше послушай, что она говорит.

Суреныч прислушался к возгласам, доносившимся из-за двери под ритмичный скрип кровати.

Только с большой натяжкой эти звуки можно было назвать разговором.

— Фима! — стонал женский голос. — Ты мой герой. Я тебя обожаю! Ах, Фима!

Суреныч побледнел и опустился возле двери.

— Как это произошло? Она же ему в матери годится, — пробормотал он.

— В таких тонкостях твой сын не разбирается, а Ленка выглядит лет на тридцать. Если вдуматься, то не такая уж и большая разница.

— Но мы-то знаем, сколько ей на самом деле.

— Наш поезд ушел, теперь время молодых.

— Спасибо, объяснил, — поднимаясь с пола, пробормотал Суреныч. — Пошли отсюда. С ним я позже поговорю.

— Правильно, — обрадовался Лысый. — К тому же факт ее знакомства с твоим сыном вовсе не снимает с нее подозрений.

И приятели уселись в тени пальмы, прихватив по паре пива, чтобы скрасить ожидание. Они выпили это пиво, и два следующих, и еще два, но Фима все не шел. Наконец Лысый немного протрезвел и заметил, что вокруг царила глубокая ночь.

— Сидеть дальше смысла нет, вряд ли она выставит его из номера среди ночи, — сказал он. — Будь я женщиной, то ни за что не отпустил бы от себя такого жеребца.

На всякий случай приятели поднялись на второй этаж и приникли к двери Лениного номера, чтобы проверить, что там делается. Убедившись, что стоны и скрипы не утихают, друзья успокоились за судьбу Фимы и отправились ночевать к Лысому.

В то время как Суреныч и его сын переживали такие волнующие минуты, мы с Андреем и Васей, напротив, наслаждались временным затишьем. Суреныч позвонил своей жене на трубу и сообщил, что с другом не повидался и ночевать останется в городе, может, еще удастся чего-нибудь выяснить. После этого приедет. Но не приехал. Из этого мы заключили, что ему пока не удалось договориться со своим другом-бандитом о нашей ликвидации. В противном случае он бы обязательно заявился, чтобы своими глазами увидеть наш конец. Мамаша Фимы после звонка мужа снова отправилась в город в поисках распродаж, да и сам Фима под вечер куда-то исчез, оставив вместо записки тетрадку с незаконченным сочинением на тему: «Моя первая любовь».