Джанет Иванович - Городская девчонка

— Почему бы тебе не проделать это рукой?

— Ты что, чокнутая? Да я в жизни не видел такого огромного гребаного паука. Да этот хрен размером с тарелку. Не знаю, как он вообще уместился у тебя на голове.

— Паук! — И я стала визжать и исполнять танец дикарей. — УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО!

Сознание затянуло паутиной, и я упала в обморок.

Когда я пришла в себя, надо мной с озабоченным видом склонился Хукер.

— Что случилось? — спросила я.

— Ты потеряла сознание. Визжала, визжала, и вдруг у тебя закатились глаза, и БАЦ — ты упала.

— Я никогда не падаю в обморок. Ты, наверно, стукнул меня веслом и вырубил.

— Милая, шарахни я тебя веслом, ты бы еще глаз не открыла.

— Помоги мне встать. По крайней мере, я избавилась от паука. — Я посмотрела на Хукера. — Я ведь избавилась от него, да?

Он поднял меня на ноги.

— Ага, ты избавилась от него.

Я подобрала длинную скользкую черную штуковину с футболки:

— Что это?

— Паучья лапа, — пояснил Хукер. — Ты упала на него, когда свалилась в обморок, и он… как бы это сказать… размазался по твоей спине.

— О нет.

— Хорошая новость… он мертв.

Я начала вопить. Знала, что вопить глупо, но ничего не могла с собой поделать. Я столько раз сдерживалась, что больше уже не могла. По мне размазались паучьи внутренности, и я орала.

— Послушай, с этим мы можем справиться, — утешал Хукер. — Мы просто вымоем тебя в ручье. Большая часть из твоих волос уже выпала. Ну, кое-что. Но мы можем остальное вытащить. Черт, да прекрати же орать. Терпеть не могу, когда ты вопишь.

«Ладно, возьми себя в руки, — уговаривала я себя. — Сними одежду с паучьми кишками, зайди в ручей и вымой волосы. Все просто».

— План такой, — сказала я Хукеру. — Я буду раздеваться, а ты не будешь смотреть. Потом я буду мыться, а ты не будешь смотреть. А если посмотришь, я заору.

— Да пожалуйста! Только не ори больше.

Я подошла к краю берега. Разделась и опустила одежду с пауком в воду отмокать. Потом вытащила ее и залезла в воду сама. Я долго размахивала в воде волосами, надеясь, что это компенсирует отсутствие шампуня. Потом вылезла на берег и поймала Хукера за подглядыванием.

— Ты и в самом деле хорошенькая, — заявил Хукер.

— Ты смотришь!

— Конечно, я смотрю. Я же мужчина, я просто обязан подглядывать. Я потеряю свой профсоюзный билет, если не буду смотреть. Я должен снова вступить во владение своими яйцами.

— Ты же обещал.

— Обещания не считаются, когда дело касается голой женщины. Все это знают. Если тебя это устроит, я тоже могу раздеться.

— Заманчиво, но не надо. У меня волосы чистые? Я всего паука смыла?

Хукер вгляделся в мои волосы:

— Вот дерьмо.

— А сейчас что?

— Пиявки.

Я снова стала вопить.

— Не так уж плохо, — заверил Хукер. — Там всего-то парочка. Может, тройка. Или четверка. И по большей части они не присосались. Ну ладно, наверно, они вообще не присосались. Стой прямо, а я возьму палку.

— Палку?

— Чтобы убрать их.

Сейчас я открыла рот и принялась рыдать.

— О, черт, мне жаль, что ты нахватала пиявок. Я их уберу. Послушай, я их уже убираю. Ты не думала, что можно уже перестать плакать?

— Я не знаю, почему плачу, — призналась я, слезы потоком струились по моему обожженному солнцем лицу, скользя по облупленному носу и покрытым волдырями губам. — Я никогда не плачу. Я вообще-то храбрая. И веселая.

— Уверен, что ты такая, — уговаривал Хукер, зашвыривая очередную пиявку в кусты. — Любой видит, какая ты храбрая. — Он бросил еще одну пиявку. — Бе-е-е, — сказал он. — Гадость какая.

— Обычно я так не теряюсь. Я здравый и надежный человек. Ладно, допустим, я не люблю высоту и пауков, зато я хорошо отношусь к змеям.

— Я ненавижу змей. И не слишком схожу с ума по пиявкам. О, черт, какая здоровая. Стой смирно.

Я вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Жизнь отстой, — пожаловалась я.

— Жизнь не так уж плоха. Теперь, когда все пиявки и пауки уничтожены, тебе сразу станет лучше. — Он отступил на полшага и его взгляд устремился вниз. — Может, прежде чем ты оденешься, стоит проверить все остальное на наличие пиявок. Они, кажется, любят, э, волосатые места.

Тут меня начало трясти, и Хукер ладонью зажал мне рот.

— Не так громко! — предупредил он. — Где-то там все еще бродят плохие парни.

Я ощупала себя и с облегчением обнаружила, что пиявок больше нет.

— Прости, — извинилась я. — Я немного впала в истерику.

— Совершено естественно, — успокоил Хукер. — Даже Парень из НАСКАР впадет в истерику, если подумает, что у него пиявки на его рабочем устройстве. Тебе нужно расслабиться. Знаешь, что тебе нужно? Секс.