Дарья Калинина - Босиком по стразам

– Покажите компьютер Кости нашим специалистам, – деловито предложил Мигель. – Они попытаются выудить информацию даже из осколков.

– Это невозможно! Я выкинула мусор на свалку.

Мигель помрачнел:

– Зря вы это сделали.

– Но это была груда проводков и железа! Я не думала, что там можно что-то выудить.

– И что привело вашего мужа в такую ярость, что он уничтожил компьютер Кости?

– Я этого не знаю. Но муж с тех пор сильно переменился. До его смерти с того момента прошло немного времени… Но он стал так задумчив, так серьезен… А потом просто отказался платить за Костю выкуп. Я сразу поняла, он знает правду про Костю! Знает, что тот не его родной сын. Иначе Слава никогда бы так не поступил! Он очень любил Костю, очень!

Голос Джоан снова задрожал. А подруги невольно подумали, что если относишься к ребенку, как к родному, кормишь его, поишь, воспитываешь, вкладываешь в него душу, силы, время, ум, сердце и все прочее, что имеешь и что отдаешь ему, то ребенок этот, родной он тебе по крови или чужой, невольно становится родным и любимым. И то, как поступил Слава, отказавшись собирать выкуп за Костю, говорило о чем-то ином, а вовсе не о недостатке родительской любви.

Но и эта мысль, появившись в головах у подруг, недолго там задержалась. Джоан снова принялась рыдать. И делала это с упоением и очень громко. Думать о чем-то ином, когда она завывала рядом, было невозможно.

– Джоан, замолчи! Дай нам подумать!

– Что тут думать! – не успокаивалась Джоан. – Найдите моего сына. Верните мальчика. Уверена, он сейчас с этой… грязной потаскухой из приюта кающейся Марии Магдалины! Вот уж местечко, под стать ей самой!

Подругам это название ровным счетом ничего не сказало, зато Мигель мигом сделал стойку.

– Приют Магдалины? – воскликнул он. – Почему вы употребили это название, мадам?

– Почему? – всхлипнула Джоан. – А разве я вам не говорила? Мерседес выросла в этом приюте.

– Но в этом приюте росли девочки, не имеющие родителей или имеющие родителей совсем бедных, опустившихся. А ведь Мерседес…

– Да, ее отцом был сеньор Альма, но он, как я вам уже говорила, не признавал за дочерями никаких имущественных прав. И он ими почти не интересовался. Да, он выдавал их замуж по достижении совершеннолетия, давал приданое, но это не было проявлением отцовских чувств.

– О чем ты говоришь?

– Сеньору Альма было наплевать на дочерей, так понятней? Его предки забирали к себе в дом лишь сыновей, но не их матерей. И дочерей они тоже частенько оставляли на произвол судьбы. Они воспитывали своих преемников, а дочери были им не нужны. Их растили матери. А если матери умирали, то девочек брала на воспитание либо родня, либо они попадали в приюты. Никогда отцы из рода Альма не брали к себе в дом незаконнорожденных дочерей. Сыновей, да, случалось. Но дочерей – никогда!

– И приют Святой Марии Магдалины?..

– Это приют для отпрысков грешниц! Туда попадали отпрыски от внебрачных связей, сироты и прочие бедные детки, в чьем происхождении родня сомневалась. Не все семьи столь лояльны к своим внебрачным отпрыскам. Сеньор Альма славился своими отцовскими качествами. Не каждому такое под силу!

– Однако Мерседес там очутилась.

– Сеньор Альма оплатил пребывание девочки в стенах монастыря! Он позаботился о своей дочери!

Подруги решили отставить в стороны эти дикие рассуждения Джоан. Их сейчас куда больше интересовало место, в котором подружка Кости провела многие годы своей жизни.

– До своего совершеннолетия Мерседес жила и воспитывалась в монастыре. Когда умерла ее родная мать, Мерседес не было и месяца. Родня то ли отказалась от девочки, то ли самой родни вовсе не было, Мерседес оказалась среди ей подобных детей греха!

Мигель слушал Джоан, прикрыв глаза. Казалось, что он внезапно задремал. Но на самом деле молодой полицейский внимательно слушал все, что говорила Джоан. В конце он кивнул:

– Да, я знаю это место.

Кира тут же поинтересовалась:

– И… И как там… все устроено?

– Увы, порадовать хорошими новостями я вас не могу. Еще до недавнего времени суровые монахини, которые воспитывали девочек, попавших к ним в руки, слишком уж усердствовали, стремясь изгнать из бедняжек семя дьявола. Я точно знаю, что там до недавнего времени в ходу были телесные наказания. Провинившихся воспитанниц секли и морили голодом.

– Как жестоко!

– Девочек даже запирали в карцерах – узких и глубоких каменных мешках.

– О!

– При этом сами монахини искренне верили в то, что действуют из самых лучших побуждений! Они стремились изо всех сил к тому, чтобы семя порока не проросло в этих юных, невинных пока что душах. И для того применяли физические наказания, считая, что в слабом теле слаб и злой дух!