Дарья Калинина - Босиком по стразам

– Однако Костя полюбил Мерседес.

– Тогда он еще не знал, что она его сестра.

– Но потом-то узнал?

– Да. Мы с сеньором Альма сказали ему правду. Не знаю, поверил ли он нам. Думаю, что нет. Никаких документальных свидетельств мы не могли ему предоставить. А нашим голословным убеждениям Костя не поверил. Кричал, что мы все это придумали, чтобы заставить его отказаться от Мерседес!

– А сама молодая девушка?

– Я с ней не разговаривала на эту тему. Полагаю, что для нее это не было тайной. От такой мерзавки можно ожидать всего, даже этого!

Интересно получалось у Джоан: ее сын был невинным агнцем, который не ведал, что творил, вступая в кровосмесительную связь с единокровной сестрой. А вот Мерседес – развратная дрянь и лгунья, конечно же знала, к чему склоняет своего брата.

– И тогда вы решили, что нечего объясняться с влюбленными, пора ласки и уговоров миновала. Пора применять более жесткие меры.

– Ситуация в любой момент могла выйти из-под контроля. Общественность бы не одобрила этой связи между братом и сестрой. Про сеньора Альму в последнее время в прессе и так начали печатать неприятные сплетни, его положение в обществе пошатнулось. А за эту историю журналисты бы ухватились обеими руками!

Подруги уже знали, что последние десять лет семью Альма преследовали сплошные неудачи и цепь банкротств. Он потерял не только законнорожденных сыновей, внуков и супругу, он также лишился приличной части своих богатств.

– Конечно, сеньор Альма продолжал оставаться очень богатым человеком. Но я могу точно сказать, что больше половины его владений ушло в другие руки. А то, что оставалось, было распределено между многочисленными незаконнорожденными детьми сеньора. Позиции сеньора Альмы в обществе значительно пошатнулись. Выпады борзописцев могли иметь для него катастрофические последствия.

– Но кто мог выдать правду репортерам? Ведь официально Костя считался сыном Славы!

– У нас в семье отец всегда говорил в таких случаях: если тайну знают двое, значит, ее вскоре узнает весь мир. Правду знала я, ее знал мой сын и Мерседес. И в конце концов, сеньор Альма и Розалия тоже были в курсе. Возможно, знал и еще кто-то, о ком я не знаю. Нет, сеньор Альма был настроен весьма решительно. Влюбленным предстояло расстаться навсегда. Мерседес должна была выйти замуж, по такому случаю отец давал за ней более чем солидное приданое. А Костя должен был навсегда покинуть пределы Перу.

Последняя фраза зацепила Лесю, и девушка спросила:

– Навсегда? Но как же так, ведь Костя вернулся назад всего через год?

– Да, – неохотно кивнула Джоан. – В России мой сын встречался с одной девушкой…

– А мы слышали, что даже не с одной, а с двумя. И обе были от него беременны.

– Пусть так, – с досадой произнесла Джоан. – Пусть с двумя. Вижу, моя свекровь не умеет держать язык за зубами!

– Мы узнали о провинности Кости от Марины.

Джоан сильно не понравилось, что кто-то посмел критиковать ее драгоценного Костю. Она поджала губы и процедила:

– Мой сын попал в неприятную ситуацию. Все было очень серьезно. Дело могло закончиться плохо. Косте предстояло отправиться в тюрьму, ведь от него были беременны сразу две несовершеннолетние проходимки, а жениться на обеих он никогда бы не смог!

И снова Джоан поспешила во всем обвинить молодых девушек. Они, дескать, и проходимки, и законченные лгуньи, а ее Костя – белый, пушистый и невинно оклеветанный мальчик. Вот только в этой ситуации Костя был куда больше виноват, чем глупенькие девчонки. Они-то не знали, с кем связываются. Думали, что идут дорогой большой и чистой любви. А Костя заранее знал, что собирается только попользоваться их наивностью, да и бросить.

– Почему вы так говорите?! – немедленно встала на защиту сына Джоан. – Костя не подлец! Его совратили!

– Тут уж что-то одно. Либо Костя обожал Мерседес, либо он просто развлекался с ней. Если любил, то к чему связь с двумя юными глупышками? А если просто развлекался, то к чему громкие слова о невероятной власти Мерседес над Костей?

– Мой сын любит Мерседес.

– Но воздержанием он себя при этом не утруждал. Будучи в разлуке с любимой, не скучал, встречался и с другими девушками.

– Верните мне моего сына! А потом уже будем решать, виноват он в чем-нибудь или же нет!

Лично у подруг набралось очень много поводов, чтобы думать, что Костя виноват, и во многом. Но для ослепленной материнской любовью Джоан не существовало темных пятен, когда речь заходила о ее обожаемом сыне. Он был для нее словно солнце – без него жизнь для Джоан была немыслима. Увы, многие женщины идут на поводу своих материнских чувств, не желая видеть, в какое чудовище превращается некогда умилительно пухленький, улыбающийся младенец.