Дарья Донцова: Фанатка голого короля

– Помнишь, как я испугалась редьки в чулане? – спросила я. – В тот момент, когда я висела в окне, на террасу вышли Федя с Лялей. Они полагали, что находятся одни, и завели разговор об Андрее. Сегодня я понимаю, что они имели в виду, но тогда не сообразила, о чем идет речь. И еще понятно, почему все жертвы подпускали убийц близко. Мужчина с девочкой не вызывали подозрений.

Франклин поморщился.

– Да, неплохо они придумали. Федя в юности занимался стрельбой, участвовал в соревнованиях, потом бросил спорт, но любовь к оружию осталась. Гаврилов часто ездил в тир, палил по мишеням, хозяин стрельбища его приятель. Иногда Федор просил у него пистолет, говорил: «Съезжу на природу, попалю по воронам». И всегда аккуратно возвращал оружие.

– Вот где он его брал, – прошептала я. – А почему Ляля рисовала на бумажках фигуры?

Сев на кровать, Костя притянул меня к себе.

– Это были условные обозначения на медицинских карточках реципиентов. Квадрат означал, что человек ждет почку, пятиугольник – печень, одна палочка – кожа, две – поджелудочная железа, три – роговица.

Федор сказал, что Ляля, сделав очередной «чертеж», расцветала от счастья. Ей было необходимо сделать рисунок.

– Она и есть та ярко накрашенная девочка, покупавшая торт накануне убийства Николая, – сообразила я, вспомнив разговор с хозяйкой лавчонки, где мальчика застрелили. – Ляля отвлекла продавщицу, а Федор тем временем спрятал коробку с конфетами. Знал, что торговка побежит за ними на склад, когда придет Иншаков, и будет возможность застрелить Колю без свидетелей.

– Да они оба сумасшедшие, – с горечью констатировала я, – убили невинных людей. Ляле требовалась помощь психиатра. И Федора нельзя считать нормальным. Хотя я ничего странного в них не заметила, для меня оказалось настоящим шоком известие о том, кто являлся серийным маньяком. Но можно ли назвать умалишенными людей, которые с такой тщательностью планируют свои преступления? Делают все возможное, чтобы их не поймали, и способны на креативные выдумки? Надо же, отец и дочка…

– А можно ли назвать здоровой женщину, которая решила успокоить призрак мужа, собирая его органы? – спросил в свою очередь Костик. – Ляля сейчас упорно твердит: «Андрюшу разобрали на запчасти, как конструктор». Гаврилова даже после того, как ей показали результат эксгумации, не поверила, что у Москвина взяли только почку. Повторяет: «Вы врете, Андрюша мне все по-другому объяснил». На мой взгляд, она серьезно больна. Федор же ни на минуту не сомневается, что поступил правильно, помог сестре. Разве его можно считать нормальным? Говорят, оборотная сторона медали под названием «Любовь» – ненависть, но, кажется, есть и третья сторона – сумасшествие.

– В повседневной жизни они вели себя обычно, – сказала я. – Ну никаких симптомов душевного расстройства! Ляля не выходила из себя, не впадала в ярость, работала, была адекватна в быту, нормально общалась и с Аллочкой, и со мной. Даже когда на нее наскочила домработница, Ляля спокойно отреагировала на нападки Галины, оказала ей помощь…

Дальнейшие слова застряли в горле. На меня внезапно нахлынули воспоминания: «я давала ей чай, понижающий давление», «инсульт из-за наплевательского отношения к себе», «надо мерить давление», «тонометр недорогой», «тонометр прост в обращении». Тонометр… Тонометр!

– Костя! – выдохнула я. – Ой, Костя!

– Похоже, ты догадалась, – медленно произнес Франклин.

Я вскочила с кровати, потом плюхнулась назад.

– Братец с сестричкой не психи! Они монстры, которые понимают друг друга с полувзгляда! Галина разозлилась на Лялю за то, что та посоветовала хозяйке нанять в горничные тайку. Желая отомстить Ляле, домработница намекнула на какие-то тайны Гавриловой, из-за которых ту могут посадить в тюрьму, называла ее убийцей. Ни об одном секрете Галя не знает, все придумано, об убийстве она кричит, чтобы вывести Лялечку из себя. Прислуга мне потом призналась, что нафантазировала все это от обиды. А еще она во всеуслышание заявила, что Ляля говорила на террасе с Федором про какого-то доктора Кошкодава. У Галины длинные уши, Ляля действительно могла упомянуть фамилию Накашима. Вполне возможно, что Гавриловы, оставшись наедине, обменялись парой фраз о своих делах. Разговор был вполне невинным, но в нем прозвучали слова про японца и его центр. Я не отреагировала на «Кошкодава», Ляля же сразу поняла, о ком речь. И что же дальше? – Я сделала глубокий вдох и посмотрела на Костю. Тот молчал.