Валерий Осинский. - Предатель.

Хизкия оглядел собрание, – хочет ли кто-нибудь еще предложить тему беседы? – и поднялся. Воздев руки и глаза, он запел негромким голосом древний гимн во славу божью. Концовку каждого триметрического стиха подхватывал мужской и женский хор.

Хизкию сменил следующий. Запели гимн, славя Великий праздник. Мелодия сменяла мелодию. Нового певца слушали в глубоком молчании. Молчание нарушали лишь в середине песни. Женский и мужской хор подхватывали последнюю строфу.

Все песнопения были хорошо скандованы и приспособлены к разнообразным позам и фигурным движениям, какие делали поющие. Молитвенники притоптывали в ритм, негромко прихлопывая ладонями, или поворачивались попарно и попеременно друг к другу. Веселье разгоралось. Скоро самые дряхлые пели и притаптывали.

Напевшись и еще раз помолившись, мудрецы возлегли на свои места. Женщины легли слева, отдельно от мужчин. «Юные» принесли стол.

По случаю праздника к хлебу и иссопу каждому мудрецу принесли разбавленного вина и немного баранины. Но мясо ели не все, памятуя о том, что Господь дал жизнь тварям. Йехошуа, Реувен и еще четверо новеньких подносили хлеб и вино. Когда мудрецы насытились, «юные» возлегли с краю стола и доели остатки пищи.

После ужина «юные» унесли стол. Все были в приподнятом настроении. Теперь середину помещения заняли молитвенники моложе и голосистее. Они снова образовали два хора: мужской и женский. Руководить мужским хором выбрали Пасхура. У него был низкий и сильный голос. Женским – Билху. Она хорошо управляла поющими.

Первый гимн запели в унисон оба хора. От слаженных голосов у Йехошуа пошел мороз по коже. Затем, руководимые своими дирижерами, хористы взяли многозвучные аккорды. Они пели, отбивая руками и притоптывая с вдохновенными криками. По требованиям танца делали все фигуры и обороты, и согласовывали передвижения со строфами. Йехошуа повторял мелодии и танцы со всеми.

Мудрецы бодрствовали всю ночь. Утром, усталые и довольные, они помолились лицом к востоку о ниспослании благополучного дня и даровании истины и остроты соображения, и стали расходиться каждый в свой симнеон.

– Останься! – сказал Хизкия Йехошуа.

Женщины вымели пол вениками из прутьев и задули светильники.

Хизкия терпеливо ждал на циновке, скрестив ноги и прикрыв веки. Йехошуа опустился напротив. В бледном свете зари старик выглядел изможденным. Под головным ремешком на его лбу платок намок от пота. Кожа лица вблизи напоминала мелко потрескавшийся пергамент. Жидкая седая борода обвисла.

Когда женщины ушли, мудрец открыл глаза и сказал тихим голосом:

– Бенайя говорит, ты много трудишься над Писанием, но не показываешь свои записи. Однако близится день твоего посвящения, и мы хотели бы узнать тебя лучше.

– Я не достиг и толики совершенства, и не смею портить свитки пустым.

– Ты почерпнул из мудрости Иедутуна. Ибо в твоих словах слышны сомнения, которыми он делился с нами. Если его записи приносят тебе пользу, оставь их себе. – Йехошуа выдержал взгляд черных глаз старика. – Кое-кто из тех, кто бежал от жестокости тетрарха, знал твоего отца. Он прославился дерзкой речью о подати. Не бойся, те, кто знали его, сами предпочитают молчать. А в общине о тебе никто не расскажет. Утверждают, твой отец был потомком царского рода. Так ли это?

– То, что Давид был пастухом, и среди древних властителей Эллады встречались ремесленники, не значит, будто любой плотник станет царем, – с иронией ответил юноша.

Хизкия улыбнулся.

– Ты лучший из юных. Бенайя и такие, как он, считают – твои способности от лукавого.

– Мать рассказывала, что до моего рождения к ней приходил странник. Он назвался ангелом и передал ей горшок светящейся земли. Отец и раввин закопали землю в саду. Отец считал это видением. Но с детства тексты Писания словно напоминают мне о том, что я знаю из Священных книг.

– То, что ты рассказал – добрый знак, – кивнул Хизкия. – Хотя, каждый второй здесь рассказывает о знамении перед своим рождением. Поговорим о другом. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут! Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю! Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков. Не нарушить пришел я, но исполнить. Сказано: око за око, зуб за зуб. А вместо этого надо: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…

Йехошуа опустил глаза под пристальным взором эфимеревта.

– Ты мнил себя в безопасности? А здесь все на виду. Хорошо, что Реувен пришел ко мне. Прочти твои записи Бенайя или Иехуда, тебя бы в собрании закидали камнями за богохульство. Среди мудрецов много неистовых ревнителей закона. Но немало тех, для кого важен его дух, а не слепое следование предписаниям. – Хизкия помолчал. – Тебя коснулась десница Небесного Отца. Ты несешь людям спасение и свет. В этом твое предназначение. Но ты молод и неопытен. Один ты ничего не сделаешь! Каждый год в землю обетованную приходят одержимые. Называют себя пророками и их забивают камнями. Ибо учитель без учеников – попугай в клетке. Его учение забудут прежде, чем о нем узнают.