Татьяна Луганцева - Диета для Дракулы

– Золотые слова, – вздохнул Кирилл Лаврикович.

– Ладно, анализы сдам и уйду вечером, – пообещала Роза.

Проспав полдня, чтобы прийти в себя и ходить, уже не пошатываясь, Роза наконец встала с кровати, дошла по коридору до единственной ванной комнаты и приняла прохладный душ, поскольку горячей воды так и не дождалась.

Ее одежда была аккуратно сложена в стопку и находилась в палате. Поеживаясь от прикосновений собственных холодных рук, Розалинда натянула колготки и влезла в свое, то есть Ольги Игоревны, платье. Вечерний наряд очень странно смотрелся в этой обшарпанной палате. Что и отметила Розалинда, подойдя к зеркалу и причесываясь.

– Нет, определенно, я хороша… Хороша, чертовка! – нараспев произнесла она и пропела концовку песенки Мерилин Монро: – Ту-ту-ту-ту-ту-ту! Пу!

– Не-а… Ты на нее не похожа, – произнес за спиной Розалинды мягкий мужской голос.

Она резко обернулась и покраснела. Даниэль, в черных брюках, темной водолазке и с букетом красных роз выглядел какой-то знаковой, нереальной фигурой.

– Та была мягкой, женственной, сексуальной, а ты…

– А я, конечно, полная противоположность! – буркнула Роза.

– Я не сказал, что ты хуже. Ты – другая! Откуда такие комплексы? Я не успел сказать, что тебе идет это платье… – Глаза Даниэля улыбались. – И форма официантки тоже была к лицу. Медицинский халат придает тебе дополнительную строгость.

– Хватит уже издеваться!

– Я не издеваюсь. Во всех ты, душечка, нарядах хороша.

– Ну, знаешь! – потрясла кулачком в воздухе Роза. И вдруг выдохнула: – Нет, не буду ругаться, я вовремя вспомнила, что ты мне жизнь спас.

– Ерунда.

– Не ерунда! – возразила Роза. – Как представлю, что твои губы касались моих…

– Чего? – не понял Даниэль.

– Искусственное дыхание, – пытаясь казаться безразличной, напомнила Розалинда.

– А… Знаешь, в тот момент об эротической подоплеке своих действий я как-то и не думал. Но если ты рассматриваешь их в таком аспекте…

– Подоплека… аспект… Как-то странно изъясняешься, Даниэль. И вообще, пожалуй, я буду звать тебя Даня. Мне так удобнее. И более по-русски.

– Отравился от тебя, видимо, ядом, вот и говорю ерунду, – улыбнулся Даниэль, приближаясь к ней.

– А ты что, меня пасешь, выражаясь современным языком? – спросила она, отворачиваясь.

– Я говорил с твоим врачом. Он сказал, что вечером тебя отпускают, вот я и приехал… забрать…

– Спасибо, конечно, но я могла бы и сама до дома добраться.

– Нет, уж лучше я помогу, ты еще слаба. Я же вижу – совсем бледная. А еще я хотел спросить у тебя…

– Валяй!

– А бизнесмен, Василий, он кто для тебя? Ты с таким рвением бросилась его спасать. Просто закрыла собой, как амбразуру, залихватски выпила его яд.

– Не говори глупостей, братец! – фыркнула Розалинда.

– Ты знаешь, я тебе не брат, – спокойно возразил Даниэль.

– А Василий – мой знакомый.

– Что-то не похоже. Наверное, близкий знакомый?

– Я должна отчитываться перед тобой? Ты специально дождался, когда я приду в сознание, заявился сюда с цветами, чтобы вывести меня из себя? У меня с Василием ничего нет! Я просто бросилась на помощь мужчине, которому угрожала опасность. Тот сидел спиной ко мне, я и не знала, что это Василий. Он никогда не сидел в зале вместе с посетителями. И вообще, не понимаю, почему мне нужно тебе что-то объяснять!

– Ладно, прости. Пойдем, я отвезу тебя домой.

– Хорошо. Только сначала я должна сходить в лабораторию и сдать кровь. Доктор просил.

– Но там же уже никого нет! Поздний вечер! – напомнил Даниэль.

– Кирилл Лаврикович договорился обо всем, – ответила Роза. – Здесь подождешь?

– Думаю, да… Не выношу вида крови.

– Странное качество для частного детектива, – откликнулась Розалинда и помахала ему ручкой.

Затем вышла в больничный коридор – на линолеум, лежащий волной по старому полу. В вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках двинулась вперед. И только сейчас, выйдя из тесной палаты в просторный коридор, почувствовала слабость и легкое головокружение. Мелькнула мысль: «Как бы мне тут сознание не потерять… Да еще в таком состоянии кровь придется сдавать! Анализы, будь они неладны…»

Розалинда подошла к схеме больницы и погрузилась в ее изучение.

Вообще, при виде таких схем, а также карт и топографических планов ее всегда охватывало странное чувство, которое Роза называла коротко и ясно: пространственный кретинизм. Она абсолютно не ориентировалась в разных там черточках и стрелках. И почему-то именно сейчас ей вспомнилась история из далекого детства.