Наталья Александрова - Клиент Пуаро

– Да ей деньги причитаются… от общественного фонда по оказанию помощи малоимущим вдовам государственных деятелей, – выдал Леня красивую внушительную заготовку.

– Ну надо же! – послышалось из-за двери. – Некоторым все, а другим так совсем ничего… Опоздал ты, однако.

– В каком смысле – опоздал? – Леня изобразил непонимание.

– В самом, милый, обыкновенном! – печально произнесла старуха. – Померла Анна Ермолаевна, три дня, как померла!

– Ну надо же! – Леня вложил в голос сочувствие и разочарование. – Главное, деньги уже выписаны…

– А большие ли деньги? – В голосе старухи соединилось любопытство и зависть.

– Шестьсот пятьдесят семь рублей. – Леня знал, что некруглые цифры выглядят достовернее.

– И за что это ей… – огорчилась старуха.

– А ведь вы – тоже одинокая, – проговорил Леня, как будто его неожиданно осенило, – и в преклонных годах… деньги по ведомости уже начислены, так давайте я их вам выплачу!

– С чего это вдруг? – В голосе старухи, не привыкшей к неожиданным подаркам судьбы, прозвучало явное недоверие.

– Говорю же – деньги начислены, их обратно сдавать – одна морока! А вам наверняка пригодятся…

– Да уж, лишними не будут, – согласилась старуха, – а у тебя, милый, документы какие-нибудь имеются?

– Это обязательно. – Маркиз поднес к дверному глазку раскрытое удостоверение депутата законодательного собрания города Замухрыщенска.

Он носил в кармане кучу всяких визитных карточек, удостоверений и бланков – на всякий пожарный случай.

Загремели засовы, и дверь отворилась.

На пороге стояла небольшая худощавая старушка в детском спортивном костюме фирмы «Адидас» – наверняка из немецких гуманитарных поставок.

Старушка внимательно осмотрела Маркиза с головы до ног и, по-видимому, осталась удовлетворена. Как всякий мошенник высокого класса, Леня производил на малознакомых людей исключительно хорошее впечатление.

– Вот ваши деньги, – поспешно полез он в карман, – только распишитесь, пожалуйста, в ведомости, а то мне отчитываться перед руководством…

– Это обязательно, – кивнула старушка, – разве же я не понимаю? Всюду порядок должен быть… Ты извини, милый, что я с недоверием, сам понимаешь, сейчас такое время…

– Конечно, – кивнул Маркиз, – я без претензий…

– Пойдем на кухню, хоть чаем тебя напою! Надо же, такие деньги мне вдруг! А говорят, нет на свете добрых людей!

– На кухню? – Маркиз сделал вид, что колеблется. – Ну, вы мне тогда там и распишетесь, а то на весу неудобно…

Старушка расписалась в подсунутой Леней ведомости и поставила на стол две яркие чашки с петухами.

– У меня варенье-то вишневое, – проговорила она, доставая вазочку. – Где ты еще вишневого-то попробуешь?

– Ну, если вишневого. – Маркиз устроился поудобнее. – А что, вы с соседкой-то своей, Анной Ермолаевной, хорошо были знакомы? Общались с ней?

– Да как? – старушка пожала плечами. – Рядом живем, обе одинокие, как не общаться? Когда за солью зайдешь, когда за спичками, когда так просто… Цветы тоже взять… у меня хорошие цветы, так я ей рассаду давала.

Леня вспомнил одинаковые балконы и согласно кивнул. Старушка подложила ему на блюдце варенья и продолжила:

– Теперь-то небось погибнут цветочки. – Она горестно вздохнула. – Дверь-то опечатали… Да кому они и нужны? Верке на них наплевать. – И она неодобрительно махнула рукой.

– Верке? – переспросил Маркиз. – А это кто же?

– Племянница ее. – Старушка поморщилась.

– Так разве у нее племянница имеется? – Леня изобразил недоверие. – А у нас отмечено, что она одинокая. И пособие ей выписано как одинокой, в полуторном размере…

– Ну уж и одинокая! И племянница, и племянник. Только племянник-то, Алексей, – тот мужчина солидный, и все тетке чем-нибудь помогал. То денег немного подкинет, то продуктов… Она, покойница-то, мне все рассказывала. Видно, похвастаться передо мной хотела…

– Еще и племянник! Вы ничего не путаете? – Леня отхлебнул чая и поставил чашку на стол.

– Что уж я – врать, что ли, буду? Солидный человек, вроде как писатель… А Верка только прибежит, чаю напьется и начинает на Алексея наговаривать… что нечестный он, да неискренний, да будто нарочно к тетке ходит, из-за наследства… Какое уж там у нее наследство? Картинки старые да несколько чашек… но Анна-то ей, конечно, не верила. «Алеша, – говорила, – мой любимый племянник, все ему оставлю, а Вере – сервиз отпишу чайный, раз она чай пить приходила, да вышивки мои…»