Дарья Донцова - Добрый доктор Айбандит

– Маленькая деталь, – улыбнулся Макс. – Я женат, и моя супруга должна дать свое согласие на то, чтобы я патронировал ребенка. И тебе придется ответить на все наши вопросы.

– Я могу опоздать на поезд, – вздохнул Егор.

– Не страшно, – не моргнув глазом заявил Макс, – отправим тебя самолетом, всего-то полтора часа лету. Давай выкладывай, как жить собрался. Лампа, налей нам чаю и сделай бутерброды.

Я подошла к холодильнику, дернула за ручку и тут же услышала громкое повизгивание из коридора.

– Кто у вас там? – насторожился Егор. – Дети, да? Маленькие?

– Двое, – улыбнулась я. – Девочки, черненькая и беленькая. Отвязные хулиганки. Когда нас дома нет, они начинают безобразничать, за что сейчас и поплатились – забежали в приоткрытую кладовку, где у меня хранятся всякие продовольственные запасы. Знаешь, что такое хамон?

– Наглый человек, хам? – предположил гость.

– Нет, – засмеялась я, – особый сорт ветчины сырокопченой, продается в нарезке или в виде целой свиной ноги. В Москве хамон очень дорогой, а в Испании целая ножка стоит сто пятьдесят евро, и на ней много вкусного мяса, которое потом год есть будешь. Макс недавно летал по служебным делам в Барселону, привез такую хамоновую ногу. Я ее повесила в кладовке, о чем наши девочки знают. Но им строго-настрого запрещено совать носы туда, где лежат харчи. Мы, чтобы их не провоцировать, перед уходом из дома запираем дверь в чуланчик, но иногда я забываю о мерах предосторожности, убегаю по делам, оставив кладовку открытой. И тогда девицы несутся туда со всех ног и начинают шакалить. В прошлый раз опрокинули открытую банку с вареньем. Хорошо, не разбили, не порезались, но вылизали пол и потом маялись животами неделю. Сегодня они, думаю, нацелились на хамон. Однако Бог шельму метит. Чуланчик захлопнулся, замок защелкнулся, и воришки очутились в ловушке. Обычно они громко радуются, услышав, что мы вернулись, но сегодня, набедокурив, сидели тихо, пока не сообразили, что я открываю холодильник, где есть вкусная еда. А мы с Максом, удивленные твоим появлением, забыли про красавиц.

– Черненькая и беленькая? – растерянно повторил Егор. – Одна негритянка? И чего они у вас варенье с пола слизывают?

– Сейчас ты с ними познакомишься, – пообещала я и пошла в коридор.

Муся и Фира увидели меня и завертели хвостами.

– Отличная идея вам пришла в голову, – укоризненно покачала я головой. – Собрались стащить ветчину, а та высоко подвешена. Не получилось, да? И еще дверь закрылась. Эй, чем это от вас пахнет? Темновато тут, света из коридора не хватает…

Я щелкнула выключателем, оглядела свои припасы и от негодования лишилась дара речи. На полу валялись вылизанные до блеска две упаковки из-под плавленого сыра, разодранная пластиковая коробка, в которой еще утром был килограмм вкусного сдобного печенья, чуть подальше разбросаны банки со сгущенкой, которые мопсихам не удалось вскрыть, и повсюду полно золотисто-рыжей шелухи.

Ко мне вернулся голос.

– Муся! Фира! Вы съели лук?

– Опять порезвились? – спросил Макс, выходя в коридор.

Фира свалилась на спину, задрала лапы, повернула голову набок и заулыбалась во всю пасть. Муся присела и медленно пошла навстречу хозяину, отчаянно вертя не только хвостом, но и всей своей задней частью.

– Одна пляшет ламбаду, вторая просит прощения, как умеет, – засмеялся муж.

– Надо срочно звонить Паше, – засуетилась я. – Лучше заранее спросить у ветеринара, как на собачек может подействовать обед, состоящий из плавленого сыра, печенья и сырых луковиц.

– По клизме им! – грозно произнес Макс.

Услышав знакомое слово, Муся шлепнулась на бок, закрыла глаза и замерла. А Фира, наоборот, вскочила и бочком-бочком стала пробираться в сторону гостиной.

– Кто это? – поразился Егор, который именно в эту секунду выглянул из кухни.

– Знакомься, пожалуйста, – усмехнулась я. – Муся и Фира – наглые воришки, обжоры, хулиганки, замечательные во всех отношениях мопсихи. Вообще говоря, представители этой породы на редкость интеллигентны, умны и достойно себя ведут, но наши крайне шкодливые.

– Просто они маленькие, – встал на защиту любимиц Макс. – Идите сюда, негодяйки, клизма отменяется.

Фира взвизгнула и ринулась к хозяину. Муся «ожила» и бросилась ко мне. Я обняла псинку.

– Готова спорить, первой за лук принялась ты. Фира у нас простодушная, повторяет твои проказы.

Муся села, отвернула голову и приподняла уши. Потом с укоризной посмотрела на меня. Умей собачка говорить, она бы сейчас с изумлением воскликнула: «Я? Что такое лук? Где чулан? Понятия не имею ни об овощах, ни о кладовке. Кто оклеветал добропорядочную мопсиху?»