Дмитрий Черкасов - Реглан для братвы

– ...Иду мимо «Красных ворот» [173], вижу, блин, лоток, – Гугуцэ продолжил свой рассказ о последнем посещении столицы. – Мясо лежит. Свининка горячего копчения, говядина холодного, балыки, бастурма, колбасы... Даже страусятина замороженная есть. Тут замечаю маленький ценник – «суслятина гэ-ка». Ну, блин, думаю, до чего дошли! Уже сусликов горячего копчения продают... Интересно мне стало. Я ж, в принципе, всё жрал – и крокодила, и акулу, и броненосца печеного, и саранчу. Но сусликов не приходилось... Решил на пробу взять. Пальцем ткнул и говорю продавщице – «Свесь-ка ты мне, милая, граммов двести суслятинки гэ-ка...». А она ка-ак заорет – «Суслятина – это я! Галина Константиновна меня зовут!»...

– Бывают обломы, – философски заметил Стоматолог, отпивая чай с медом из полулитровой фаянсовой кружки.

В дверь каюты просунулась голова Ди-Ди Севена:

– Начинаем...

Взревели двигатели «ястребов» и катера отвалили от причальной стенки, на которой вот уже третий год болтался выцветший транспарант «Хренкин Редькина не слаще!», оставшийся с прошлых выборов в Законодательное собрание города на Неве.

– Но я всё же не пойму, – Дудо взял Базильмана под ручку и отвел к леерам правого борта теплоходика, – зачем вам печатать листовки в поддержку своего противника?

Мэр Шлиссельбурга с жалостью посмотрел на идиота-издателя.

– Игорь Васильевич, – президент холдинга уже взял деньги, поэтому теперь его можно было посвятить в нюансы плана. Обратной дороги у Дудо не имелось. – Листовки составлены так, что сработают против Водопроводчика, – Митя употребил кличку, данную губернатору в желтовато-«демократической» прессе. – Над этим работали настоящие профессионалы... Расставлены ключевые слова, фразы сложены особым образом. Читатель подсознательно обозлится на рекламируемую персону.

– Серьезно? – удивился глава «Сам себе издателя». – А я не заметил. По-моему, они как раз в поддержку.

«Именно потому, что ты дебил, тебя и выбрали их печатать...» – подумал Базильман, рассеянно оглядывая подходящий со стороны кормы теплохода белый скоростной катер.

– На абордаж! – вопль Ортопеда разнесся над гладью реки, спугнул устроившихся на ночлег под крышей здания филологического факультета голубей, заставил обернуться гулявших по набережным туристов и привел к тому, что официант, разносивший напитки по верхней палубе, выронил поднос.

Заскрежетало железо бортов, когда катера с двух сторон притерлись к теплоходу.

Ошалевший капитан выскочил из рубки и воздел кулаки к темному небу, намереваясь покрыть большим матерным загибом тех придурков, что стукнулись в его свежеокрашенное судно.

Но произнести даже десятую часть тирады он не успел.

С катеров полетели тросы с привязанными на концах «кошками», лязгнули упавшие на борта раздвижные лестницы и через леера, словно стая взбесившихся бабуинов, посыпались темные плечистые фигуры, размахивавшие короткими ружьями.

Грохнул залп и по палубе покатились снесенные резиновыми пулями жирные телохранители Лиходея, набранные из уволенных в запас ментов.

Тоненько завизжал Базильман, получивший пинок между ног от преследовавшего европейского банкира Гоблина, кубарем покатился вниз по трапу книгоиздатель Дудо, испускающий полкубометра кишечного газа в секунду, порскнули в стороны истощенные девицы-модели, приглашенные Андреем Никифоровичем для антуража, коротко заорал и затих низкорослый боцман, увидевший в сантиметре от своего лица кулак Мизинчика, что-то быстро забормотал на своем языке темнокожий индус, невесть как оказавшийся среди гостей гендиректора «Питер-Энерго», прыгнул в воду и поплыл к берегу повар в белом колпаке, загудела металлическая дверь в машинное отделение, когда в нее головой вперед вошел сбитый с ног Лиходей, где-то в глубине теплохода бабахнул выстрел из любимого «кольта» Стоматолога...

Штурм и захват судна заняли всего три минуты и прошли практически без заминки.

Только Грызлов слегка погорячился и отметелил чиновника из ЕБРР.

Правда, тот был сам виноват.

Надо лучше было говорить по-английски и не употреблять двусмысленные выражения.

Бельгиец, подвизавшийся в Европейском банке на должности руководителя кредитного департамента, на произнесенный в утвердительной интонации вопрос Ортопеда «You have dirty deals with mister Lihodey?» [174], после пятисекундной паузы ответил вопросительным тоном «You asking?» [175].