Дмитрий Черкасов - Реглан для братвы

Текст Илье Георгиевичу понравился.

«Наконец-то и о нас позаботились, – с неожиданной теплотой подумал Балаболко, аккуратно сложил лист вчетверо и спрятал в нагрудный карман рубахи. – Надоело работать без регламентирующих документов...»

Майор и не подозревал о том, что письмо прислано гораздым на выдумку адвокатом Александром Суликовичем Волосатым, поспорившим на бутылку коньяка «Ахтамар» со своим старинным приятелем Андреем Воробьевым. Суть спора заключалась в том, что Волосатый предполагал первое использование нового образца протокола в течение недели с момента его получения, а осторожный Воробьев давал ментам на раскачку целый месяц.

В приоткрывшуюся дверь кабинета просунулась голова капитана Опоросова:

– Георгич, мы отъедем на полчасика?

За спиной оперативника маячили слегка опухшие рожи Пятачкова, Самобытного, Яичко и Пугало.

– Езжайте, – обреченно махнул рукой Балаболко. – Но завтра, чтоб как штыки, к девяти утра на работу. Лично проверю.

– Обижаешь, Георгич, – заблеял капитан. – Мы еще сегодня вернемся...

По своему опыту начальник ОУРа знал, что «полчасика» всегда превращается в суточный запой, поэтому ничего не ответил и лишь жестом приказал Опоросову убираться.

– Готовы? – Денис поправил закрепленную на голове гарнитуру коротковолновой рации.

– Усехда готовы, – пискнул в наушнике голос Паниковского.

Рыбаков развернулся к Ортопеду, Горынычу и Садисту, ложками доедавшим красную икру из девятисотграммовой жестяной банки и закусывавшим свежим лавашом:

– Ну вы нашли время жрать...

– Запас энергии, блин, штука немаловажная, – за всех троих ответил Горыныч.

Денис переключился на частоту Пыха [124], сидевшего в секрете возле пересечения проселочных дорог, куда должны были подъехать купцы:

– Коля, как у тебя?

– Нездоровое шевеление в лесочке, – сообщил Пых.

– А именно?

– Минут десять назад подтянулись человек семь или восемь. На двух тачках. По гражданке, но у троих – «калаши». Укороченные.

– Люди Плодожорова? – уточнил Рыбаков.

– Не похоже... Захара среди них нет.

– ФСБ?

– Не, блин, менты... Рожи тупые и пропитые.

Денис почесал у себя за ухом:

– Далеко от дороги?

– Метров триста. Один с монокуляром, цинкует [125].

Рыбаков посмотрел на часы.

До приезда Кугельмана со товарищи оставалось полчаса.

– Если что-то начнет происходить, сразу сообщи.

– Ясно, – Пых отключился.

– Прибыли конкуренты Сосуновича, – Денис уселся в плетеное кресло у крылечка. – Люди Пейсикова и Ступор. Чего и следовало ожидать. Главное, чтобы они не начали палить друг в друга раньше, чем мы получим деньги...

Начальник девятнадцатого отдела милиции подполковник Хлеборезкин заглянул в один кабинет, затем во второй, никого не обнаружил и спустился на первый этаж в помещение дежурной части. Там он с грустью обозрел царивший в комнате бардак, редут из пустых пивных бутылок с отбитыми горлышками в углу, валявшегося возле решетки клетки для задержанных в дупель пьяного старшину Быкодоева, и осознал, что личный состав вверенного ему отдела опять находится где угодно, но только не на своих рабочих местах.

Двое замызганных бомжей-бухариков, приведенных в околоток еще ночью, с опаской уставились на рассерженного подполковника.

Хлеборезкин обошел стол, за которым, по идее, должен был восседать старшина Быкодоев, и посмотрел на записи в раскрытой посередине книге регистрации происшествий и правонарушений.

С утра милицейский гроссбух пополнился двумя вызовами по поводу бытовых драк, одним сообщением о задержании нарядом ППС торговца анашишкой и накарябанным неизвестной рукой четверостишием, оскорбляющим честь и достоинство стражей порядка. Цензурными в исполненных красными чернилами виршах были только существительное «менты», глаголы «ходить» и «махать», и союзы с предлогами.

В книгу регистрации также был вложен обрывок бумажки с карандашной надписью «Ищу пассивного друга для активного отдыха» и номером прямого телефона первого помощника представителя Президента по Северо-западному региону Михаила Яцыка.

Подполковник поднял опрокинутый стул, уселся на него и попытался сообразить, куда все подевались. Включая наркодилера, отсутствовавшего в клетке.

Метод дедукции, заключавшийся во внимательном перечитывании книги происшествий и соспоставлении записей с реальностью, ничего не дал. Опрашивать Быкодоева было также бесполезно.