– Я не знала про твои отношения с Майей, – обиженно протянула Инна, – считала ее подлой бабкой! Мне ты ничего о беседе с ней не рас сказал.
– Прости, – вздохнул Николай Петрович, – элементарно не успел. Я услышал про несчастье на следующий день после того, как оно произошло. Мы планировали так: я приеду сюда вечером, Майя позовет Ивана, и мы втроем все обсудим. Я в районе обеда позвонил Николаевой, дабы удостовериться, не меняется ли наш уговор, она не отзывалась ни по одному телефону. Потом трубку в коттедже сняла незнакомая женщина, которая сообщила, что Николаева лежит с травмой.
Лавров повернулся ко мне.
– Полагаю, это были вы?
Я кивнула и задала свой вопрос:
– А вы приходили в центр «Хирургия» к Майе, принесли ей фрукты? После вашего ухода у Николаевой и случился инфаркт.
Хирург нахмурился.
– К сожалению, у пожилых людей бывают проблемы с сердцем, в особенности после травмы. Хотя, когда я покидал палату, ничто не предвещало беды, Майя рвалась уехать домой, хотела, чтобы мы наконец побеседовали с Ваней, я ее убедил спокойно лечиться, пообещал, что на следующее утро привезу сына к ней, в «Хирургию», и разговор состоится прямо в палате. Хорошо, что я знал, с каким медцентром у нее заключен контракт на услуги, она сама мне об этом к слову сказала. Поэтому мне было известно куда ехать. Еще подумал тогда: если увижу, что с Николаевой плохо обращаются, перевезу ее в клинику, которую возглавляю сам.
– Это характеризует вас как сострадательного человека, – заметил Маневин. – Но объясните нам в конце концов, куда подевалась Аня?
Лавров секунду помолчал, потом начал рассказ.
В районе полуночи мы с Феликсом и Николаем Петровичем поехали на квартиру к Лаврову.
– Боюсь начинать беседу с Иваном, – вдруг признался врач.
– Иного выхода нет, – мягко произнес Маневин. – Мальчик считает вас отчимом и жестоким убийцей. Вы же понимаете, как такие мысли действуют на неокрепшую психику подростка?
– Ну да, – вздохнул Лавров. Затем воскликнул: – Все-таки мне не удалось сохранить тайну!
– Вы очень старались, – сказала я. – Представляю, как вам трудно было обратиться к монахине Аполлинарии.
– Мать свою я не помню, – печально произнес хирург. – Отец о ней ничего не рассказывал, упомянул лишь вскользь, что она умерла вскоре после моего появления на свет. Лет до двенадцати я был вполне удовлетворен этой информацией, но потом вдруг заинтересовался: а где могила мамы? У нас в классе учился мальчик Петя, чьи родители погибли в автокатастрофе, так бабушка водила его на погост в дни их рождения и смерти. Отец на мой вопрос ответил: «Мы раньше жили на Сахалине. Там твоя мама и похоронена».
Лавров поморщился и продолжил:
– Правду я узнал значительно позднее. Оказалось, что Мария Алексеевна ушла из семьи, приняла монашество. Я пытался забыть о матери, но все равно думал о ней. Потом я оперировал отца Никодима и подружился с ним, а тот, абсолютно не зная мою историю, несколько раз рассказывал о матушке Аполлинарии, хвалил ее, описывая, как трепетно она относится к сиротам, твердой рукой ведет дела в приюте. Меня так и подмывало крикнуть: «Что же сия святая особа бросила собственного сына?»
– Но когда понадобились документы, объясняющие, откуда у вас появился Иван, вы отправились к ней, – протянул Феликс.
– Ну, я знал от отца Никодима, что приют сирот сгорел, – кивнул хирург. – Архив погиб в огне, а вот печать, по словам Акулины, с которой я осторожно побеседовал, уцелела, Аполлинария всегда носила ее на булавке в кармане. Одна сотрудница приюта умерла, другая глухонемая, третья совсем дряхлая, они не могли ни с кем общаться и рассказать, что у них под опекой не было никакого Ивана. Оставались лишь Аполлинария и Уля. Акулина согласилась подтвердить, что Ваня рос под присмотром монахинь. И я поехал к родной матери, сказал ей: «Никогда тебя более не побеспокою, но у меня вот какая беда. Нужны документы, свидетельствующие, что Иван был воспитанником монастырского приюта и мы с Региной его усыновили». И она все сделала, собрала весь пакет бумаг. Уж не знаю, к кому мать обращалась, чем расплачивалась. А свидетельство о смерти Ани я купил у работницы загса, с которой меня свела моя бывшая пациентка. Она знала только, что я нуждаюсь в помощи человека, который имеет отношение к книге записей актов гражданского состояния, и познакомила меня с алчной чиновницей.
– Родинки у Ивана на руке вы спешно удалили, чтобы, не дай бог, кто-нибудь еще, кроме Перепечкиной, не обратил на них внимание? – спросила я, заранее зная ответ.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу