Наталья Александрова - Охотник за головами

Завтра Ленька что-нибудь придумает. , — Лола, тебя спрашивают! — голос Маркиза долетел из-за двери ванной, когда Лола расслаблялась в теплой пене.

— Гражданка Чижова! — раздался в трубке рокочущий бас капитана Сойки. — Что же вы к телефону не подходите?

— Как это не подхожу! — Лола стряхнула остатки оцепенения. — А что же я, по-вашему, делаю?

— Почему вы не подходите к своему домашнему телефону? — настаивал капитан. — Вы что — дома не ночуете?

— А вам какое дело — чуть было не ляпнула Лола, но вовремя прикусила язык.

Она вспомнила, что дала капитану адрес, по которому она была прописана. Крошечная однокомнатная квартирка никак не могла вместить большую компанию людей и зверей, поэтому когда появились деньги и Лола с Маркизом решили, что они будут жить в России, они купили большую трехкомнатную квартиру, где всем хватало места. Ту же, прежнюю, квартиру Лола просто упустила из вида. Некоторое время там вообще нельзя было появляться из-за их общих с Маркизом недругов, но когда все наладилось и опасности не стало, Лола все собиралась заняться той квартирой — продать ее, что ли, да все руки не доходили. И вот, поскольку в паспорте стояла именно эта прописка, Лола, не задумываясь, дала капитану Сойке тот адрес и телефон. Но она никак не подозревала, что так быстро может понадобиться настырному капитану.

— Что вам угодно? — сухо спросила Лола.

— Пришлось в театре выяснить адрес вашего сотового, — гремел в трубке голос капитана, — как себя чувствуете, Ольга Николаевна?

— Надеюсь, вы звоните не для того, чтобы пожелать мне спокойной ночи? — не выдержала Лола. — Вряд ли я сегодня смогу заснуть без снотворного.

— Я звоню для того, чтобы сообщить вам, что завтра в одиннадцать утра вас ждет к себе следователь Крачкин.

— Кто?

— Следователь Крачкин, Василий Терентьевич, комната триста пятьдесят восемь. Паспорт не забудьте!

— Благодарю за заботу! — фыркнула Лола. — Вы очень любезны.

— Да, и вот еще что, — голос стал более ехидным, — я тут у ваших театральных коллег выяснял., вы всегда опаздываете. Так вот, не вздумайте сделать это завтра! Следователь Крачкин очень не любит опозданий! Так что попросите своего сожителя, чтобы пораньше вас разбудил!

— Нахал… — удивленно сказала Лола, но в трубке мобильника уже раздавались короткие гудки.

— Ну что? — Маркиз стоял в дверях ванной и старательно отводил глаза от Лолиной голой груди. — Кто это звонил?

— Это звонил капитан Сойка, — промурлыкала Лола, — сообщил, что мне надо прибыть завтра у гром к следователю Крачкину.

И еще знаешь что, Ленечка? Кажется, он ревнует меня к тебе.

Лола отдала мобильник разинувшему рот Лене и с головой ушла под воду.

Дверь кабинета оказалась открытой. Лола вошла внутрь. Возле входа стоял огромный стеллаж с папками и скоросшивателями, отгораживавший от нее остальную часть комнаты и создававший что-то вроде прихожей.

— Кто там скребется? — послышался из-за стеллажа бравый офицерский голос. — Заходьте внутрь, не стойте на пороге!

Лола послушалась и прошла в кабинет следователя.

Честно говоря, она представляла себе это помещение несколько иначе.

Здесь, конечно, был письменный стол — точнее, целых два, но в остальном эта комната напоминала скорее не кабинет, а помесь гаража и мастерской — то ли столярной, то ли слесарной. В одном углу была свалена груда аккуратных деревянных дощечек и реечек, из-под которой выглядывали коробка гвоздей и новенькая ножовка с ярко-оранжевой пластмассовой ручкой.

В другом углу красовалось самое настоящее автомобильное колесо, а к нему прислонился явно не новый автомобильный же аккумулятор. Прочих мелких частей и деталей от машин и механизмов в кабинете было множество, но Лола не имела понятия, как они называются.

Довершали интерьер кабинета двое людей, судя по всему, деливших этот кабинет в служебные часы.

Один из них сидел за письменным столом, на полметра заваленным картонными папками и яркими глянцевыми пакетиками, в которых, судя по картинкам, находились семена овощей и цветов. За спиной огородника к стене был пришпилен цветной плакат воспитательного содержания. На плакате красивый кудрявый молодой человек образца пятидесятых годов тянул руку к хрустальной рюмке, до краев наполненной недвусмысленной прозрачной жидкостью. Крупная надпись в верхней части плаката состояла всего из одного слова: «Остановись!»

Но в самом низу плаката было приписано красным фломастером остроумное продолжение: «Мгновенье, ты прекрасно!»