Наталья Александрова - Попугай в пиджаке от «Версаче»

— Батюшки! — ахнула Лола. — Перришон, что ты наделал! Теперь тебя уволят!

— Ничего подобного, — заявил Маркиз, режиссер сказал, что у Перришона отличный типаж, но характер ужасный, и что раз он такой невоспитанный, то сериал будут снимать без него, а потом снимут все сцены с попугаем за три дня и подмонтируют, вот!

— Сами они все невоспитанные, верно Перришончик? — обиделась Лола. — Просто ты тонкая творческая натура…

За разговором они незаметно добрались до квартиры, где насмерть разобиженный Пу И лежал на Лолиной кровати и делал вид, что страдает. Пу И страшно жалел сам себя и осуждал Лолу. Всеми фибрами своей собачьей души он не уставал поражаться ее вероломству.

Восхищение талантом попугая понемногу сошло на нет, и теперь позабытый и позаброшенный Пу И мучился от ревности. Кот, как всегда, держался невозмутимо — его-то никто не бросал. Все же по некоторым признакам было заметно, что Лолино поведение он не одобряет, но никакой моральной поддержки песику он не оказывал.

Увидев своего любимца в скорбной позе, Лола почувствовала угрызения совести.

— Пуишечка, детка! — начала она ласково, но попугай тут же заорал в клетке, захлопал крыльями и затопал ногами.

Лола махнула рукой и решила оставить примирение с песиком на потом.

— Дорогая, — позвал Леня, — тебе удалось что-нибудь выяснить?

— Да, и очень много, только ты первый начинай.

— Ну что, — начал Леня, усевшись в кресло и почесывая за ушами невесть откуда взявшегося у него на коленях кота Аскольда, — как я и предполагал, речь идет о наследстве старухи Лопатиной. В наследстве у нее предположительно числится картина не кого-нибудь, а самого Симоне Мартини. Но судя по тому, какие папуасские танцы развиваются вокруг этого наследства, картина действительно существует. То есть ее даже видели.

— Кто? — невинно спросила Лола.

— Это.., неважно. — По тому, как Маркиз Сделал легкую запинку при ответе, Лола сразу же поняла, что в деле замешана женщина, да не какая-нибудь посторонняя, а близкая знакомая ее ветреного компаньона.

— Короче, бабуля узнает, что у нее в доме имеется такая ценность, — начал Леня, старательно отворачиваясь от своей проницательной подруги, потому что неоднократно имел случай убедиться, что Лолка не только умеет читать по глазам, но и запросто влезет ему в душу, — она решает обезопасить себя от воров и грабителей, вызывает нотариуса…

— Селиверстова Владимира Константиновича, нотариальная контора находится на Каменноостровском проспекте, — вставила Лола.

Маркиз удивленно блеснул глазами, но продолжил:

— Вызывает нотариуса и пишет завещание, по которому эту картину и остальные отписывает своему племяннику Алеше Зайценогову — в миру писатель Волкоедов, а племяннице Верочке, которая часто ходит к старушке пить чай, — как раз чайный сервиз и вышивки собственного изготовления.

— Коварная старуха! — Лола покачала головой. — Но где-то я ее понимаю.

— Она отдает самую ценную картину нотариусу Селиверстову, который прячет ее в банковский сейф.

— А дальше я знаю! — оживилась Лола. —Можно расскажу?

Маркиз милостиво кивнул.

— Верочка Зайценогова девица не промах, она имеет подозрение, что шляется к старухе напрасно, что та обожает своего племянника Лешеньку, а ее, Веру, спокойно может оставить с носом. Поэтому она узнает каким-то образом имя нотариуса — возможно, старуха его и не скрывала, начинает кружить около конторы и однажды знакомится с секретаршей Леночкой, которая сама себя называет помощником нотариуса. Уж не знаю как, но Вере удается убедить Леночку заглянуть в старухино завещание. Это должностное преступление, но Вера обещает заплатить ей за сведения пятьсот долларов. Та девушка небалованная, это нотариусы получают кучу денег, а секретари — мало, так что пятьсот баксов для Лены очень даже большая сумма.

— Откуда ты все это знаешь? — поразился Леня.

— Выследила их, но не отвлекайся! — отмахнулась Лола. — Итак, заглянув в завещание, Вера узнает, что тетка после смерти намерена ее кинуть на ржавый гвоздь, и очень по этому поводу расстраивается. И до того сильно, что ей приходит в голову преступная идея — каким-нибудь способом устранить с пути племянника Лешеньку, сиречь писателя Волкоедова. Тут ей очень кстати подворачивается наш знакомый псих Рома…

— Р-рома, Р-ромочка, кр-ролик! — заорал попугай из клетки.

— Вот именно, Перришон прав. Этот Рома бродит по студии, таскается к Животовскому, капает ему на мозги и так далее. Животовский от него уже бегает, тогда он переходит на других сотрудников. Все шарахаются от него как от чумы, и только Вера Зайценогова его слушает. Слушает и внушает ему, что личность нельзя насиловать, что никто не должен быть марионеткой, что справедливость должна торжествовать… Думаю, она делала это так, из интереса, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Или, возможно, хотела насолить Животовскому, то есть чтобы этот Рома подпортил ему жизнь.