Наталья Александрова - Попугай в пиджаке от «Версаче»

Но Артуру вовсе не обязательно знать об этом.

— Да, — протянул Леня, — если в игру вступил Штабель, таким мелким рыбешкам, как мы с тобой, лучше и не приближаться к игровой площадке, а то ненароком голову откусят!

— А ты спрашиваешь, знаю ли я фамилию Лопатин! — с тяжелым вздохом заключил свой рассказ Артур. — Да я ее тут же постарался напрочь забыть, и если бы не ты…

— Точнее, если бы не ампирное бюро, — поправил его Леня.

— Если бы не ты, я бы эту фамилию и не вспомнил!

— Ты знаешь, — проговорил Леня, поднимаясь, — если я что-то обещал, я это делаю. Бюро за мной.

Артур кивнул и выпустил в потолок колечко ароматного дыма.

Маркиз остановил машину на Дворцовой набережной, перешел оживленную дорогу и толкнул массивную дверь с табличкой «Дирекция государственного Эрмитажа».

Полусонный охранник лениво поинтересовался, куда он направляется.

Леня назвал фамилию своей старой знакомой, и охранник махнул рукой по коридору, пробормотав: «Комната сто четыре». Леня кивнул и пошел по коридору. Возле двери сто четвертой комнаты работали жизнерадостные маляры.

Маркиз проскользнул мимо них, стараясь не испачкаться в краске, и толкнул дверь.

Кабинет был очень оригинальной планировки. Площадь его была так мала, что в нем едва помещались два письменных стола, зато высота потолка просто потрясала, казалось, что сюда вполне может поместиться Ростральная колонна.

Такая планировка делала кабинет похожим на огромный платяной шкаф, в котором Гулливер мог бы повесить свою одежду.

На одной из стен этого «шкафа» висел огромный гобелен, изображавший сцену охоты на львов.

За двумя письменными столами сидели две женщины, и притом, что они сидели друг к другу вполоборота, всякому посетителю сразу же становилось ясно, что отношения у них между собой самые натянутые.

Войдя в комнату, Маркиз деликатно кашлянул и обратился к сидевшей слева брюнетке:

— Здравствуйте, Валерия Сергеевна! Брюнетка вздрогнула, сломала карандаш и подняла на Маркиза темные выразительные глаза, делавшие ее похожей на бедную овечку, неожиданно узнавшую о технологии изготовления дубленок.

— Леонид Андреевич, — проговорила она дрожащим голосом, — вы ко мне?

«Нет, — хотел было ответить Маркиз, — я зашел проведать этого льва на гобелене».

Но соседка Валерии Сергеевны, блеклая увядающая дама с немыслимыми локонами, изобразила всей своей фигурой такой интерес, что Леня воздержался от всякого рода шуток.

— Да, Валерия Сергеевна, — подтвердил он самым благонамеренным тоном, — я хотел проконсультироваться с вами по некоторым техническим аспектам ранней итальянской живописи, в частности сиенской школы.

— Хорошо, — брюнетка опустила взгляд и встала из-за стола, — я как раз собиралась пообедать, мы могли бы совместить это с консультацией…

— Не стесняйтесь, Валерия Сергеевна, подала голос дама с локонами, — консультируйте, не торопитесь.., если что, я сама поговорю с заместителем директора.

Голос ее при этом напоминал что-то среднее между шипением гремучей змеи и скрежетом дисковой пилы, под которую попал рельс, если, конечно, такое сочетание возможно.

Выйдя в коридор, Леня покосился на дверь и спросил:

— Не складываются отношения?

— Не то слово, — отмахнулась Валерия Сергеевна. — Ты что, пришел только для того, чтобы узнать, какая психологическая обстановка у меня на работе?

Леня с невольным сожалением окинул взглядом стройную мальчишескую фигурку своей давней знакомой.

— Я слышал, ты уже доктор наук? — проговорил он.

— Значит, ты пришел, чтобы узнать о моем служебном продвижении? — В голосе женщины зазвучали слезы. — Леня, после того как мы расстались, я полгода не могла заснуть без снотворного, и только я пришла в норму, успокоилась, занялась интересным делом — тут появляешься ты, как ни в чем не бывало…

— Кстати, о твоем интересном деле, — поспешно прервал ее Маркиз, пока разговор не принял нежелательный характер, — ты действительно видела настоящего Симоне Мартини?

Валерия Сергеевна удивленно повернулась к нему. Слезы, наполнявшие ее большие темные глаза, мгновенно высохли, и на смену горечи в этих глазах зажглось любопытство:

— А ты-то откуда об этом знаешь?

— Пусть это будет моей маленькой тайной, — уклончиво ответил Маркиз. — Так что неужели настоящий Симоне Мартини?

— Насколько я могу судить без проведения полноценной научной экспертизы… — проговорила женщина, и лицо ее озарилось светом подлинного восторга. — Это маленькая картина, примерно двадцать на тридцать, на ней изображена Мадонна, совсем юная, задумчивая и спокойная.., она так нежно смотрит на своего младенца.., только Мартини умел так неповторимо передать такую спокойную нежность взгляда! Кроме того, очень характерная для сиенской школы цветовая гамма, и доска вполне соответствует образцам… Я не сомневаюсь, это подлинный Симоне Мартини!