Наталья Александрова: Мышеловка на три персоны

Он набрал номер, несколько минут с кем-то оживлённо разговаривал и наконец, повернувшись к подругам, удовлетворённо произнёс:

— Все в порядке, в течение часа ваша проблема будет решена, вашего мужа с извинениями освободят! Ещё какие-нибудь желания у вас есть?

— Ну да, ведь золотая рыбка выполняет всегда три желания, — вполголоса проговорила Жанна.

— Ну, для меня замечательной наградой будет возможность описать всю эту историю в своём новом романе, — сказала Ирина, — я даже знаю, как его назову — «Мышеловка на три персоны»!

— Девочки, — смущённо проговорила Катя, — ну если ни у кого больше нет желаний… вы же знаете, как я люблю сладкое!

— Ну вот мы и дома, — счастливо вздохнула Катя и открыла дверцу машины, — девочки, только вы не уезжайте! Нужно же это дело отметить…

— Может, в другой раз… — протянула Ирина, ей совсем не хотелось снова тащиться в квартиру профессора Кряквина, она и так провела там слишком много времени, ей осточертели африканские атрибуты. Опять-таки, пускай супруги побудут одни, зачем мешать…

— Не выдумывайте! — решительно сказал профессор. — Должен же я как следует вас поблагодарить за своё освобождение. И Катюшу вы поддержали в трудную минуту…

Жанна с Ириной переглянулись — слава тебе, господи, профессор заговорил как нормальный человек! И выглядит он ничего себе — глаза не бегают, за топор не хватается…

Топор, правда, профессору в милиции не вернули — дескать, по делу он проходит, как вещественное доказательство… Как бы не попёрли топорик-то, горестно сказал тогда профессор, приспособят его мясо рубить, а это ритуальный жертвенный топор, большая редкость, раритетная вещь…

— И правда, девочки, — затянула Катька своё обычное, — хоть чаю попьём. Правда, у меня к чаю-то ничего особенного…

Разумеется, на лестнице они встретили генеральшу Недужную.

— Катерина Михайловна! — заговорила она, щурясь против света на всю компанию, поднимавшуюся наверх, — должна вам заметить, что вы не имеете никакого юридического права поселить в квартире вашего осуждённого мужа, африканского шамана и его восемь жён! Я уж не говорю о сорока детях, это уже вообще переходит всяческие границы! Я специально узнавала у юриста! Ваш муж теряет прописку, и квартира…

— В чем дело, Эпопея Кондратьевна? — спросил профессор, отодвигая женщин и появившись перед генеральшей собственной персоной. — Отчего вы так интересуетесь моей квартирой?

— Ва-валентин Петрович… — оторопела генеральша, — вас выпустили до суда под залог?

— Не надейтесь, Эпопея Кондратьевна, — серьёзно ответил профессор, — меня выпустили совсем. Нашли настоящего убийцу, так что я пока поживу в собственной квартире, как это ни противно окружающим…

Вся компания протиснулась мимо генеральши Недужной, взглядами выразив все, что они о ней думают.

— Как хорошо дома! — воскликнул профессор, перемигнувшись с чучелом обезьяны в коридоре. — Как я мечтал о покое…

Но вот как раз покоя-то профессору Кряквину в этот вечер так и не суждено было дождаться. Едва только все вошли в квартиру, как раздался звонок в дверь.

— Убью генеральшу! — кровожадно пообещала Катерина.

Но за дверью стоял молодой человек в зеленой униформе. В руках у него была круглая коробка, завёрнутая в яркую подарочную бумагу. Бант на коробке был такой огромный, что закрывал молодому человеку обзор.

— Для Дроновой Екатерины Михайловны, — сказал молодой человек, с заметной радостью поставив коробку на пол, — вот тут распишитесь.

— От кого это тебе такие большие подарки? — осведомился профессор, причём в голосе его подруги расслышали нотки ревности.

— Вот ещё тоже, — прошептала несдержанная на язык Жанна, — сам полтора года шлялся неизвестно где, жене ничегошеньки не привёз из своей Африки, а ещё недоволен, когда другие дарят.

— Ой, это от Себастьянова из Эрмитажа, — удивилась Катя, расписываясь на квитанции, — что бы это могло быть?

— Тяжесть несусветная! — сообщил молодой человек и поскорее ретировался, чтобы его не заставили тащить посылку в комнаты.

— Кто такой Себастьянов? — нахмурился профессор. — Фамилия какая-то подозрительная…

Не более подозрительная, чем Кряквин! — встряла Жанна, у которой лопнуло терпение. — К вашему сведению Себастьянов — это профессор из Эрмитажа, очень уважаемый человек…

— Да-да, дорогой, — проворковала Катя, — именно ему мы должны быть благодарны за то, что тебя так быстро освободили. Он все уладил.