Наталья Александрова - Три мужа и ротвейлер

— Не хочешь по-хорошему, крикну сейчас своих мальчиков, они тобой займутся, — добавил бандит спокойно.

— Вроде бы я для таких забав не в том возрасте, — протянула я, — твоим мальчикам небось молоденьких подавай. А у меня сердце слабое, могу и не выдержать в силу своего преклонного возраста.

Он опять шагнул было ко мне, чтобы ударить, но я была начеку и успела плеснуть ему в лицо оставшейся водой из стакана.

Пока он отплевывался, я решила вступить!!? в разговор, чтобы потянуть время:

— Может, ты все же объяснишь толком, что от меня требуется? Как-то я в толк не возьму, кто вы такие и зачем меня сюда привезли.

— Твой старик, — начал Корень, обтерев лицо, — уже не знаю, кем он тебе приходится, тот еще был жук.

Я хотела сказать, чтобы он не смел говорить гадости про Валентина Сергеевича, но пока промолчала, а бандит довольно связно изложил мне историю препарата, то есть как он ее понимал. А понимал он ее так, что старик, то есть Валентин Сергеевич, изобрел что-то такое, что помогает читать чужие мысли, и даже можно внушить, например, простому обывателю, чтобы он, допустим, сам отдал тебе свой кошелек. То есть именно так все понимал тот самый амбал, который принес мне стакан сырой воды. А главный бровастый бандит был, конечно, тоже весьма недалеким человеком, но мыслил шире, то есть он понимал, что препарат можно выгодно продать. И даже, я думаю, уже принял на этот счет кое-какие меры, то есть договорился кое с кем. Я все это знала из записок Валентина Сергеевича, но сделала вид, что впервые слышу о существовании препарата.

— И вы, стало быть, послали ко мне эту старую дуру Луизу, чтобы она рыскала по углам? — я сделала вид, что догадалась. — И потом ее убили?

— Мы ее не трогали, — поморщился Корень, — черт ее знает, что с ней случилось.

— Так с чего вы взяли, что я что-то знаю про препарат? — напомнила я. — В квартире его нет, кроме Луизы ваш.., этот, с телефонной станции, искал, и еще по поводу обмена приходили какие-то козлы…

— Вот, насчет Еремеева, — оживился бровастый, — как раз все сходится. Ты его пришила, больше некому. Еремеев следил за тобой, потом сказал, что нашел тайник старика, а потом — все.

— Раз уж у нас пошел такой откровенный разговор, то не буду отрицать. Только это не я, а Гораций, он спихнул его в подвал. Еремеев сам виноват: не надо женщине пистолетом угрожать. Гораций все-таки служебная собака, вот и среагировал.

Я нарочно была с бандитом так откровенна, потому что в голове у меня созрел определенный план — как спастись из этой конуры.

— Так где то, что ты забрала из тайника? — наступал на меня Корень.

— Во-первых, с чего ты взял, что там, в тайнике, был именно препарат? — кротко спросила я. — Насколько я знаю, покойный профессор был серьезный ученый, и не мог спрятать лекарство чуть ли не на помойке.

Дом старый, заброшенный, может рухнуть, или вода в подвал попадет. Опять же бомжи придут, найдут.

На самом деле Валентин Сергеевич выбрал очень крепкий дом, и подвал был каменный, сухой, но Корень, похоже, мне поверил.

— Так вот, — продолжала я, окрыленная успехом, — там в тайнике был ключ и маленькая такая записочка, какую дверцу это ключ открывает. Я тогда про препарат и понятия не имела, но посчитала, что раз Валентин Сергеевич так тщательно все спрятал, стало быть, ключик имеет ценность. Ну и прибрала его в укромное место. Судя по всему, этот ключ от абонентского ящика на почте, а сама почта находится где-то в центре города. Уж не знаю, почему профессор выбрал это почтовое отделение, возможно, у него там кто-то знакомый работает.

— Говори, где это все! — бровастый утомился моим многословием.

— В надежном месте! — многозначительно произнесла я:

— И не в одном, а в разных.

— Говори, а то хуже будет! — Он потерял терпение.

— Ну я тебя умоляю! — протянула я. — За полную дуру-то не надо меня держать.

Если я тебе расскажу, где это лежит, сколько я проживу? Так зачем мне это делать? А если ты станешь меня пытать, то еще раз повторяю — у меня сердце, так что как бы чего не вышло.

На самом деле сердце у меня было здоровое, но главный бандит побоялся это проверить — не хотел рисковать.

— Давай так сделаем, — продолжала я, по возможности спокойно. — Мне этот препарат и даром не нужен — одни неприятности и у меня, и у покойного Валентина Сергеевича от него были. Но мне нужны гарантии, что я отсюда выйду живой и здоровой, а также что потом вы не будете ко мне иметь претензий.

Корень усмехнулся. Я прекрасно поняла его усмешку, но сделала вид, что ничего не заметила.