Наталья Александрова - Бандиты, баксы и я

Но пока я так и не собралась туда сходить.

И вот сегодня они там развлекаются и доходят уже до полного экстаза, а я в это время тихонько открываю дверь своим ключом и вхожу в комнату в самый интересный момент… Представив себе выражение, которое появится на физиономии ненаглядного, я даже засмеялась, так что дядечка-покупатель испуганно встрепенулся.

— Вы, наверное, очки дома забыли? — спросила я его ласково. — Давайте я вам все ценники прочитаю.

— Спасибо, милая, — растрогался дядечка.

И среди покупателей иногда попадаются вежливые люди!

Рабочий день наконец закончился, и я поспешила исполнить свой план.

Подходя к «нашему» дому, я поняла, что была права: машина моего ненаглядного, его паршивая бежевая «копейка» с трещиной на лобовом стекле и пятном ржавчины, предательски проступающим на левом крыле, стояла на обычном месте. Значит, тут он, родимый. «Если близко кискин хвост, значит киска близко!»

Итак, я подошла к двери парадной, открыла ее, вошла… Хотя я и была полна решимости застукать моего ненаглядного на месте преступления — а в том, что он сейчас с бабой, я нисколько не сомневалась, — тем не менее я все-таки не спешила, собиралась с силами и неосознанно оттягивала время.

И в этот момент я услышала хорошо знакомый мне характерный скрип «нашей» двери. Кто-то открыл ее, стараясь не производить лишнего шума, и так же осторожно закрыл.

Неужели так быстро закончили? Не может быть, ведь сегодня суббота, а по субботам ненаглядный никогда не спешит.

Это показалось мне странным, и, повинуясь какому-то неосознанному импульсу, я решила спрятаться.

Слева от лестницы была обшарпанная дверь в подвал с непонятной надписью:

«Элеваторный пункт». Я дернула дверь, она оказалась незаперта. Я скользнула за нее, прикрыла дверь за собой и, прижавшись к довольно широкой щели, стала наблюдать за лестницей. Спустя несколько секунд мимо меня прошел парень, спустившийся со второго этажа. Парень как парень — черная кожаная куртка, черная вязаная шапочка, черные джинсы, кроссовки, короткая стрижка…

Увидишь на улице — не обернешься и не запомнишь, таких вокруг миллионы. Только вот походка очень мягкая, пружинистая, бесшумная. Почему-то мне стало страшно.

Дверь за парнем закрылась, а я все стояла и стояла в своем укрытии, не решаясь выйти, не зная, что и подумать. При чем здесь вообще мужчина? Он что, мне с мужиком изменяет, что ли? Этого только не хватало…

Наконец очнувшись от пробравшего до костей холода, я сбросила странное оцепенение и вышла на лестницу. Надо было все-таки осуществлять задуманное. Правда, появление этого странного парня как-то не укладывалось в нарисованную мной стройную схему подлой измены ненаглядного…

Но, может быть, мне послышался скрип двери, и «черный человек» вышел из другой квартиры…

Я подошла к хорошо знакомой двери на втором этаже и остановилась. Кураж как-то пропал, и мне уже расхотелось бить посуду и выдирать чужие волосы. Но тут я вдруг почувствовала доносящийся из квартиры запах газа.

Это еще что такое? Я решилась: достала ключ, открыла дверь и вошла.

Газом воняло невыносимо. Я закашлялась, прикрыла рот платком и, как тайфун, ворвалась в комнату.

Как я и ожидала, диван, каждая пружина которого была хорошо знакома моей многострадальной спине, был расстелен.

Как я и ожидала, на нем валялась в чем мать родила какая-то мерзкая девка.

Но чего я совершенно не ожидала — девка эта была мертвой.

Не спрашивайте, как я это определила, — просто поняла сразу, что девица мертва. Поза у нее была какая-то несуразная, живые люди так не лежат.

Я подскочила к окну, изо всех сил рванула раму, отодрав наклеенные на зиму полосы пожелтевшей бумаги, глотнула сырого свежего воздуха. В голове прояснилось, и я кинулась по квартире искать своего ненаглядного. Нашелся он очень быстро — какие уж тут долгие поиски в однокомнатной квартире!

Ненаглядный, тоже совершенно голый, лежал на кухне, голова в открытой духовке.

Газ, конечно, был пущен на полную катушку. Зрелище было душераздирающее, но во мне оно вызвало только сильнейшую злость.

Я моментально закрутила газовые краны, распахнула окно и подтащила к нему этого придурка. Дело в том, что он, в отличие от шлюхи на диване, подавал еще признаки жизни, хотя лицо его было изумительного серо-синего цвета и опухло, как надувная резиновая подушка.

Свежий воздух и весенний холод оживили его, он зашелся жутким кашлем, а потом его начало рвать. Наконец в глазах у него появилось осмысленное выражение, он увидел меня, потом скосил глаза на собственную малопривлекательную наготу и с трудом проговорил: