Наталья Александрова - Десять медвежат

— Ага! Вот почему те двое у «Аквариума» так хохотали, — догадалась Лола.

Она пригляделась к Леньке и даже незаметно принюхалась. Похоже, у него сегодня действительно обошлось без секса, удалось девицу разговорить просто так. Но тогда выходит, что Лола провела сегодня вечер абсолютно зря! Зря ужинала в кафе, зря залила вином дорогие брюки! Нет, определенно, сегодня у нее не самый удачный день!

И Лола отправилась спать, страшно недовольная собой и всеми окружающими.

В фирме «Гольфстрим» с самого утра была совершенно нерабочая обстановка.

Сотрудники перешептывались, бесконечно выскакивали в коридор курить и посматривали на своего дорогого и любимого шефа с таинственным и заговорщическим видом.

Самое интересное, что дорогой шеф, обычно очень строгий и нетерпимый к таким вопиющим нарушениям трудовой дисциплины, сегодня только мягко и виновато улыбался и смотрел на всю эту непроизводительную суету сквозь пальцы.

Наконец вернулись Павлик Стуков и Григорий Львович Аппельбаум, которых еще со вчерашнего отрядили за спиртным и пирожными. Казалось бы, в наше время все это можно купить на любом углу, но Григорий Львович, неизлечимый снабженец до мозга костей, уверенно сказал, что хорошую водку можно покупать только в гастрономе на улице Зеленина, грузинское вино — только на Старом Невском, а приличные пирожные — только в кулинарии гостиницы «Прибалтика». Спорить с ним никто не решался, в качестве рабочей силы ему придали молодого безответного Стукова, и снабженец уплыл в туманную даль, как Колумб — в неизведанный океан.

И вот теперь экспедиция вернулась. Петя сгибался под тяжестью сумок, а Григорий Львович гордо сверкал глазами и спрашивал каждого встречного:

— Спроси меня, за сколько мы купили киндзмараули? Нет, ты спроси меня, за сколько? Ты просто не поверишь!

С их приходом все оживились. Мужчины начали освобождать столы от компьютеров и прочей оргтехники и сдвигать их вместе, чтобы образовать единый банкетный стол. Стол с большой буквы. Женщины разделились на две категории — одни кинулись еще раз лихорадочно подкрашиваться и прихорашиваться, другие, с видом вечных мучениц и тружениц, прирожденных золушек, так же лихорадочно принялись нарезать бутерброды и раскладывать закуски по одноразовым тарелкам.

Общее руководство приготовлениями принял на себя начальник охраны, подтянутый, лысый как колено отставной майор внутренних войск Пал Палыч Нутряной. Под его чутким руководством суеты и беспорядка сделалось ровно в два раза больше, но тем не менее к назначенному часу офис преобразился и вполне напоминал банкетный зал ресторана. На столе ровными рядами красовались бутылки и тарелки, и Григорий Львович козликом скакал вокруг, отлавливая очередную жертву и гордо допрашивая:

— Ну скажи, за сколько, как ты думаешь, мы купили «Русский стандарт»? Нет, ну как ты думаешь?

Наконец шеф вперевалку вышел из своего кабинета, протирая очки в тонкой золотистой оправе кусочком замши. Все оживились и дружно двинулись к столу.

Пал Палыч Нутряной откашлялся, постучал ножом по бокалу, призывая сотрудников к тишине, и когда разговоры стихли, он хорошо поставленным командным голосом произнес:

— Сегодня, товарищи, можно сказать, у нас большой день. Мы с вами, товарищи, можно сказать, отмечаем знаменательную годовщину нашего горячо любимого, можно сказать, начальника Михаила Михайловича Потапова, опытного руководителя и незаменимого, можно сказать, командира…

Михаил Михайлович тяжело переступил с ноги на ногу и глухо, по-медвежьи, заворчал:

— Ну, Павел Павлович, не надо.., это.., таких уж дифирамбов.., не надо этого.., культа личности.., ну, это.., не надо преувеличивать мои заслуги…

— Я человек, можно сказать, простой! — воскликнул Нутряной, всем корпусом повернувшись к начальнику. — Я говорю, что думаю, и лукавить, можно сказать, не умею! Я прямо, можно сказать, заявляю — ты, Михаил Михайлович, гений и великий человек!

Шеф потупился и смущенно запыхтел.

— Ну, это… — проговорил он, краснея, — это уж чересчур.., это, Павел Павлович, как бы перебор…

— Ничего не перебор! — еще громче провозгласил Нутряной. — И я, можно сказать, уверен, что под моими словами безоговорочно подпишется весь наш славный трудовой коллектив!

При этом он очень внимательно окинул собравшихся взглядом, как бы проверяя, все ли сотрудники готовы безоговорочно подписаться, и закончил на мажорной ноте:

— В связи с чем я, можно сказать, призываю выпить этот бокал за здоровье нашего дорогого Михаила Михайловича!