Лоуренс Блок: Шпион в тигровой шкуре

Уж коли не везет, так не везет: как говорится, беда не приходит одна. Выяснилось, что в Македонии девушка по имени Анналия, мать моего сына Тодора, ожидает нового ребенка. Но больше никаких подробностей я не смог узнать. Мои европейские друзья, которые поддерживают тесные связи с македонцами, тоже ничего не сумели выяснить. А тут еще другие мои друзья уехали в Африку оказать помощь сепаратистскому движению в одной из недавно обретших независимость стран и бесследно исчезли. Никто из наших общих знакомых понятия не имел, что с ними стряслось, и поскольку в последний раз их видели на территории, населенной племенами каннибалов, вполне вероятно, что их там попросту съели.

А потом я получил от моего идиота-домовладельца уведомление о выселении.

Разумеется, грозное письмо пришло ко мне по ошибке. Мой домовладелец нанял новую секретаршу, и либо она была патологически глупа, либо он был патологически неспособен обучить ее стандартным бюрократическим процедурам, потому что она разослала уведомления о выселении всем жителям полудюжины доходных домов, находящихся в его собственности. В моем случае, все кончилось телефонным звонком с извинениями, но с прочими своими квартиросъемщиками ему не так повезло. Они и впрямь задолжали ему квартплату и давно уже привыкли к подобным уведомлениям, поэтому на сей раз они попросту съехали. Раз — и все как по команде сгинули, так что этот старый болван остался на бобах: мало того что треть его квартир опустели, так он еще и навсегда лишился возможности получить долги по квартплате.

Наверное, он уволил ту девчонку. Наверное, она пришла домой и наорала на мать или швырнула туфлей в своего котенка. Наверное, котенок в испуге сбежал на улицу и оцарапал какого-нибудь прохожего. Вот такое стояло в тот год лето в Нью-Йорке, и каждый последующий день был хуже предыдущего.

Наконец я понял, что жара и не думает спадать. Я перестал слушать прогнозы погоды и прислушался к своему внутреннему голосу, который мне сказал: жара будет продолжаться до тех пор, пока ты не купишь новый кондиционер. Уж в чем — в чем, а в этом можно было не сомневаться. Все летело к чертям. Цивилизация рушилась. Я сидел запершись у себя в квартире, читал книгу пророка Иеремии и ожидал конца света.

Ну и, само собой, получил послание от Шефа.

Пора мне рассказать вам про Шефа. Я не слишком много о нем знаю, но ведь никто не знает и больше. Он возглавляет одно из суперсекретных правительственных агентств. Я не знаю его официального названия, как, между прочим, не знаю настоящего имени Шефа. Насколько я могу судить, его контора занимается операциями, в которых задействованы агенты-одиночки, действующие сугубо по личной инициативе и под глубоким прикрытием. Если Центральное разведывательное управление, к примеру, использует разветвленные агентурные сети, то люди Шефа даже не знакомы друг с другом. Они не составляют официальных рапортов, им даже запрещено вступать в контакт с центром, так что они в основном планируют и осуществляют свои операции самостоятельно.

Шеф считает, что я один из его агентов.

Может быть, так оно и есть. Трудно сказать. Однажды он вырвал меня из застенков ЦРУ в мрачных подземельях Вашингтона и с тех пор он время от времени вызывает меня и дает новые задания. Лучше бы он этого не делал! Но Шеф твердо убежден, что я один из его лучших оперативников, и мне до сих пор не удавалось его в этом разубедить. Кроме того должен добавить еще кое о чем в этой связи. То есть чтобы вы поняли, что моя жизнь не сахар. Я нахожусь под практически постоянным наблюдением ЦРУ, которое уверено, что я чей-то — неважно чей — секретный агент, и ФБР, которое уверено, что я — особо опасный подрывной элемент, подпадающий под шесть категорий неблагонадежности. Знаете, когда твой телефон круглосуточно прослушивают, а твои письма регулярно читают, единственным успокоением остается мысль, что хотя бы одно государственное учреждение считает (справедливо или ошибочно, это другой вопрос) тебя своим.

Сообщение от Шефа я получил с утренней почтой в четверг накануне нашего с Минной неудачного полета в Монреаль. По-видимому, он счел, что раз фэбээровские цензоры читают мою корреспонденцию, то избежать их недреманного ока может письмо, опущенное непосредственно в мой почтовый ящик. Во всяком случае, принеся домой ворох писем, я обнаружил среди них конверт со своим именем и фамилией, но без марки и без обратного адреса… В конверт была вложена фирменный коробок спичек в виде картонной книжечки из какого-то бара «Гекторз-лаундж» в Хелене, штат Монтана. Я открыл клапан и заглянул внутрь, надеясь найти там какую-то записку. Не нашел.