Дороти Кэннелл - Роковухи

— Не нужно, Элли. Со мной все в порядке. — Переступив через останки ужина, Бен раскрыл объятия. — Ну и напугала же ты меня!

— Где-то был крем от ожогов…

— Обойдемся. — Кончик пальца очертил линию моего подбородка, скользнул по шее и задержался на вырезе.

— Нет, Бен. Нужно что-то сделать. Пойду поищу крем…

— А о других частях моего тела у тебя нет желания позаботиться?

Его дыхание обжигало. Признаться, в тот момент я забыла даже о гневе миссис Мэллой и о шансе схлопотать «неуд». Если что и отвлекало меня от Бена, так только «Райская птица», покоившаяся на полу. С этим сомнительным украшением спальня стала похожа на небольшой зал средневекового замка после пирушки.

— Потом. — Всегда такой нетерпимый к малейшему беспорядку, Бен только отмахнулся и потянул меня к кровати.

— Секундочку. — Выдернув руку, я метнулась в ванную, выбрала из целой батареи всевозможных полезных средств ярко-розовый флакон и в два прыжка вновь оказалась в спальне. Бен лежал на кровати ничком, уткнувшись носом в подушку.

— Три-четыре-пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виновата! Лежи смирно, больно не будет.

Черный шелк послушно сполз с плеч любимого. Наберем пригоршню душистого розового желе, разотрем в ладонях… Есть! Начинаем сеанс массажа. Спальня наполнилась ароматом цветущих вишен.

— Перевернуться? — спросил в подушку Бен.

— Терпение, друг мой. Терпение — одна из высших добродетелей. Слабому полу дается редко, сильному — никогда.

— Элли-и-и!

— Ну ладно, ладно. — Позволив Бену перевернуться на спину, я с ужасом увидела, как блаженная улыбка на его лице сменилась гримасой. — Господи, в чем дело?!

— Мне… мне так неудобно…

Ну не прелесть ли? Я прыснула со смеху.

— Мы ведь женаты, Бен!

— Прилип! Намертво! — Он попробовал подняться. Пустой номер. Супружеское ложе превратилось в ложе на присосках. — Какого черта ты со мной сделала? Что это за дрянь? — Точно так же, должно быть, ревел Геркулес, нацепивший отравленную львиную шкуру.

— Обычный лосьон. На этикетке написано… Сейчас. «Содержит натуральный экстракт лепестков дикой вишни и розовое масло. Идеальное средство для…»

— Продолжай!

— Н-ну… Вообще-то рекомендуется как «средство для ванн», но почему бы им не…

— Пена! Пена для ванн! — Бен сумел-таки отклеиться от кровати. Скрежет, что сопровождал это действие, как ножом полоснул мне по сердцу. Хорошо, если порвалась простыня. А вдруг он содрал всю кожу со спины? — Что за легкомыслие, Элли! Трудно было прочесть этикетку…

— А уже потом набрасываться на тебя? Так и говори, нечего мямлить! — Я вырвала рукав из-под его локтя, закрутила крышку до упора и треснула флаконом о тумбочку. — Чем еще мистер недоволен? Не желает ли обвинить меня в сексуальных домогательствах?

— Не надо оскорблений, Элли.

— Где твое чувство юмора, хотела бы я знать?

— Убил в зародыше! И слава богу, иначе помер бы со смеху, глядя на твои рога! — Бен затянул рукава халата узлом на бедрах и скатился с кровати. — Вот что, солнышко! Все было очень мило, но сил моих больше нет. Устал чертовски.

— А-а-а! Выходит, ты у нас один работаешь! — Я погналась следом, не переставая рычать на ходу: — Ради кого, спрашивается, я вкалывала целый вечер? Ради кого парилась в ванне и наряжалась?

— Премного благодарен за труды ради меня, недостойного. — Бен впрыгнул в ванну, повернул кран и скрылся в облаке пены, которая тут же окрасилась в ядовито-розовый цвет. — Элли! — услышала я, закрывая дверь.

Одумался? Так скоро? Дивны дела твои, Господи!

— Да?

— Забыл спросить — от викарисы никаких известий не было? Я послал коробку…

— Имбирного печенья. Знаю. — Чтобы добыть эту новость, мне пришлось едва не переехать супруга ее преподобия, но Бену я не проболтаюсь. Не заслужил.

— Ха! Имбирного печенья в виде человечков! — булькнуло сверкающее розовое облако. — И не просто человечков, а мужских фигурок со всеми мужскими регалиями.

— Да как ты…

— Что естественно, то не стыдно. Невинные души должны быть невинны во всем. Согласна? А кто у нас в приходе целомудреннее преподобной Эвдоры и ее супруга?

Я задыхалась от бешенства. Ясно как божий день, почему он это сделал! О тщеславие! Ты рождено прежде Адама! Выслушав оду кулинарным талантам мистера Глэдстона, Бен записал его в соперники и решил уничтожить морально до того, как тот завоюет сердца домохозяек Читтертон-Феллс. Цель достойная, не спорю, но каковы средства!