Дороти Кэннелл - Роковухи

— Благодарю покорно.

— Вы уловили, к чему я клоню? — Вспышка ослепительной улыбки осветила комнату. — Мы можем быть разными с виду, но по сути все мы сестры, просто…

— Решето никто не захватил? — съехидничала Рокси. — Просеяли бы. Глядишь, кто-то не пролез бы в дырочку, запутавшись в жемчугах.

Наяда и бровью не повела.

— …просто есть женщины, которые не дают себе труда быть женщинами. Я подумывала о том, чтобы возвратиться на сцену хотя бы на летний сезон. Театром в Шипстон-Пир заведует один тип… Так вот, он меня буквально преследовал — и не только ради моего актерского таланта. Затем появилась идея — моя парикмахерша подала — открыть клуб аэробики. Признаюсь как на духу — я так и загорелась. Больше ни о чем думать не могла. Лепить из женщин само совершенство! Лео был в восторге. Мы продали наше поместье «Лавры»…

Миссис Мэллой помрачнела:

— Угу, продали. Прямо под носом у Рокси Мэллой. Хоть бы из вежливости спросили моего мнения. И это после стольких лет безупречной службы! Тогда-то я и убралась из их дома, миссис X. Только меня и видели.

— Это был самый страшный день в моей жизни, — отозвалась Наяда. — С тех пор не могу без слез слышать запах «Лавандового воска».

Влажный блеск ее глаз сказочным образом стер недовольство с лица миссис Мэллой. Вот это, я понимаю, актриса! Мне бы так!

— Гм… На чем мы остановились? Ах да! Лео послал меня на учебу сначала в Европу, затем в Штаты. Я снова села за парту. Изучала ароматерапию, влияние витаминных добавок на женский организм, психологию и даже сексопатологию. Да что там! Легче назвать, чего я не изучала. И вот…

Вслед за Наядой я перевела взгляд на шкаф, уставленный пластиковыми папками — близнецами тех, что так любовно прижимала к груди миссис Хаффнэгл.

— Все наши клиентки принимают особые диетические смеси и используют добавки для ванн, которые мы специально заказываем в Швейцарии. Дела идут отлично, если не считать мелких неприятностей. Никак не удается найти хорошую секретаршу, в чем вы сами могли убедиться, миссис Хаспуилл.

Задорно сморщив носик, Наяда отшвырнула карандаш, выбросила руки вверх, сцепила пальцы над головой и потянулась, как кошка.

— Первое, чему мы здесь учим, птички мои, — это умению расслабляться. Даже во время воскресной службы.

— Хотела б я глянуть при этом на лицо викария, — фыркнула Рокси.

— Отстал от жизни, чудак. Верно? — Наяда выгнула спину и запрокинула голову. В ярком свете ламп кудри засияли золотом. — Потому его, наверное, и отправили на покой.

— Как это? — Я подскочила в кресле. — Да он же совсем молод и полон сил! — Церковь без преподобного Роуленда Фоксворта?! Уму непостижимо. Я бы туда больше ногой не ступила. — Кто тебе сказал?

— Кажется, Глэдис Шип. Органистка… Кстати, о мисс Шип. Мой котик Лео предложил взять ее секретаршей. Она торчит у него в офисе с тех пор, как прежняя секретарша уволилась. Помните Теодозию Эдем, симпатягу Тедди? Ей удалось-таки окрутить нашу местную знаменитость Эдвина Дигби, который пишет ужастики. Так что мой Лео остался без секретарши. Если ему верить, старушка Глэдис строчит на машинке как пулемет. Но между нами, девочками… Вы представляете себе это чучело в приемной? Немыслимо! Дамочка, которая в свободное время кормит птичек и коллекционирует телефонные справочники! До меня доходили слухи о ее загадочном магнетизме… Ха-ха-ха! Какой там магнетизм! Глэдис Шип, уж поверьте моему опыту, — пережиток прошлого. Пусть она меня озолотит, но даже наши волшебные добавки не помогут…

Увлекательнейший монолог Наяды был грубо прерван телефонным звонком.

— Секундочку. — Плавное движение руки к телефонной трубке. — Лео, дорогой! В самую точку, мой сладкий, не одна… Нет-нет! Поезжай на свое совещание. Семейный обед откладывается. Мне тоже жаль, котик, но я занята под завязку. Как раз беседую с двумя очень милыми леди, которые хотят вступить в «Само Совершенство». — Трубка легла на место, а Наяда счастливо выдохнула: — Вы ведь хотите вступить в наш союз, девочки? Добро пожаловать!

— Что скажете, миссис Элвин-Винсент Мэллой?

Во дни далекого девичества я частенько представляла себе Миг Блаженства. Синие сумерки вползают в дом. Стрелки часов вытягиваются в вертикальную линию. С последним, шестым, ударом часов дверь открывается. О, сладость долгожданной серенады:

— Я уже дома, любимая.

В мечтах эти дивные звуки неизменно заставали меня в ванне.