Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

Так, вот сейчас нас высадят. Во всяком случае, я бы на месте водителя так и сделала. Он тоже решил, видно, что уже хватит. Остановил машину и спокойно сказал:

— Вот что, ребята, выходите-ка вы по-хорошему. На улице ругаться сподручнее.

— Езжай давай! — Пашка даже добавил матерную фразу.

Водитель не спеша вытащил ключи из зажигания, потом открыл дверцу и собрался уже выйти, чтобы самому дать Пашке в морду и выбросить из машины. Но в самый последний момент он поймал в зеркальце мой отчаянно умоляющий взгляд. Просто я представила себе, как они сейчас будут драться, а если еще, не дай бог, милиция нагрянет, неприятностей не оберешься... Либо же меня высадит вместе с Пашкой. Придется снова ловить машину, и неизвестно, на кого попадешь...

Водитель уловил мои опасения и заколебался — может, просто пожалел. Очевидно, Пашка тоже малость очухался, потому что вдруг забормотал: «Все понял, понял, шеф, молчу, рта не раскрываю...»

Машина двинулась дальше. Вот и мой дом.

— Спасибо. — Я протянула водителю сотню: — Этого хватит?

— Вполне, — согласился он и открыл дверцу с моей стороны.

Я посмотрела ему в лицо на прощание и тяжело вздохнула про себя. Нормальный мужик, спокойный, без выкрутасов. А у меня вот фрукт так фрукт! И что за невезуха такая...

Только не подумайте, что я жалуюсь. Нет у меня в характере такой черты, чтобы вздыхать, что я невезучая и за что мне это все... Все мелкие неприятности я воспринимаю довольно спокойно — без них ведь не обойдешься... Алена говорит, что я слишком пассивна, но я сама так не считаю. И сейчас я злилась на Пашку прежде всего потому, что он поставил меня в неприятное положение перед малознакомыми людьми.

Конечно, на всех этих его друзей и сотрудников мне, по большому счету, глубоко плевать, поскольку теперь ясно, что больше я их никогда не увижу. Но все-таки подлец Пашка испортил мне вечер, обманул все ожидания и развеял в прах мечты о том, какая я буду обворожительная в новом платье и как все будут мной восхищаться и говорить комплименты.

Я очнулась от невеселых мыслей перед дверью своей квартиры. Пашка, топавший все время сзади, вдруг догнал меня, вырвал ключи и сам открыл дверь. Я тут же разъярилась, но не стала вырывать ключи назад, а просто отпихнула его и прошла в квартиру первой.

— Собирай свои манатки и убирайся вон из моей квартиры! — прошипела я, помня о позднем времени и о соседях.

Внизу живет зловреднейшая старушенция, которая пытается превратить мою жизнь в ад. Иногда ей это почти удается.

Эту однокомнатную квартиру я купила год назад — после раздела с родителями, поэтому соседей знаю плохо. Здороваюсь с теми, кого встречаю по утрам на площадке, да еще со старухами, которые вечно торчат у парадной на лавочке. Кстати, они мне никогда не отвечают, а только оглядывают, поджав губы, и шепчутся. Вот интересно, за что старухи нас, молодых, так ненавидят? Но это, разумеется, вопрос чисто риторический.

Нижняя соседка сильно нервная старуха. Она впадает в ярость даже от моего негромко работающего телевизора. Музыка же приводит ее в состояние неописуемое. Она начинает бесноваться и стучать в потолок ручкой от швабры. У меня такое впечатление, что и ночью она специально не спит и прислушивается. Как услышит малейший шорох из моей квартиры, так сразу начинает стучать.

Помня о бабке, я разговаривала с Пашкой вполголоса. Этот же негодяй стал нарочно громко топать и орать, хотя прекрасно знал про мои проблемы, потому что за последние четыре месяца очень часто тут ночевал, да что там — считай, жил!

— Где мои вещи? — кричал он. — Никогда ничего не найти в этом бардаке! Вечно все куда-то засовываешь!

— Ты чего это раскомандовался в чужом доме? — Я не выдержала и тоже заорала в полный голос. — Ты здесь вообще никто, и звать никак! И за барахлом своим сам следи. Нужны мне твои вонючие носки!

— Да уж, носки мужику постирать — это тебя не допросишься! — заявил этот мерзавец, что, в общем, соответствовало действительности — на кой черт мне стирать его носки? Он мне не муж! Есть, в конце концов, стиральная машина, самому нужно — так и стирай!

— Отвали из моего дома немедленно! — рявкнула я, не стесняясь больше соседей. — Чтобы духу твоего здесь не было через пять минут! Видеть тебя не желаю больше никогда!

— И не увидишь! — процедил он неожиданно спокойным тоном, повернулся на каблуках, причем его мерзкие ботинки оставили на светлом линолеуме в кухне отвратительную черную полосу, и ушел в комнату, хлопнув дверью.