Наталья Александрова - Козел и бумажная капуста

Я положила этот диплом поверх остальных документов, как кладут козырную карту поверх простых, и, как положено козырю, собачий диплом сыграл.

Немец улыбнулся еще шире и сказал, немного привстав, как бы приветствуя свою клиентку:

— Это именно то, чего я ожидал. Предъявив этот диплом, вы подтвердили свои права.

— Права на что? — стараясь не показывать свое волнение, спросила Елена Вячеславовна.

Немец откинулся на спинку стула и начал:

— Простите, что я только сейчас представляюсь вам. Меня зовут Дитер Гейнце, я сотрудник швейцарской адвокатской конторы «Блюменталь и Блюменталь». Эта контора расположена в Берне и уже свыше ста пятидесяти лет известна в Швейцарии и во всей Европе своей безупречной и весьма успешной деятельностью. Приблизительно девяносто лет назад в контору «Блюменталь и Блюменталь» обратился русский промышленник Федор Алексеевич Скавронский. Господин Скавронский считал, что Россия в то время находилась на грани серьезного политического кризиса, и хотел в связи с этим хранить часть своего капитала в Швейцарии. Время показало, что господин Скавронский был прав. Он оставил Блюменталям распоряжение управлять своим вкладом и передать его впоследствии тому из своих родственников, кто предъявит в качестве пароля диплом Императорского общества собаководов на имя суки сенбернара Элеоноры Дузе, поскольку эта собака сыграла важную роль в истории семейства Скавронских. Блюментали весьма успешно управляли вкладом, и к настоящему времени он значительно возрос...

— Насколько он возрос? — в волнении осведомилась Елена Вячеславовна.

Господин Гейнце вопросительно взглянул на нас с Вадимом.

— Это мои друзья, — успокоила его Елена, — они очень помогли мне, и вы можете при них все говорить...

— Хорошо, — Гейнце кивнул, — я не могу сейчас точно назвать общую сумму всех акций и ценных бумаг, но думаю, не ошибусь, если скажу, что приблизительно сумма активов вашего вклада на сегодня не меньше двадцати миллионов долларов.

Елена Вячеславовна ахнула, но я с удовлетворением отметила, что за сердце она не схватилась, и Вадим воздержался от своей обязательной фразы: «Только не волнуйтесь!»

Швейцарец доброжелательно кивнул и продолжил:

— Несколько дней назад в офисе конторы «Блюменталь и Блюменталь» получили факс, отправленный из Санкт-Петербурга. По факсу были переданы копии некоторых документов, составленных покойным господином Скавронским и адвокатской конторой, а также письмо некоего господина Пересвета, который извещал контору о том, что намеревается вступить в права владения упомянутым вкладом. Владельцы конторы направили меня сюда, в Санкт-Петербург, для того, чтобы на месте ознакомиться с правами господина Пересвета и принять решение от лица фирмы. Выбор пал именно на меня, — скромно пояснил господин Гейнце, — поскольку я в какой-то мере владею русским языком...

— Не скромничайте, — вставила я, — вы говорите по-русски прекрасно.

Швейцарец слегка зарделся от моего комплимента, но, поскольку мой статус был не вполне определен и я, во всяком случае, не являлась клиентом фирмы «Блюменталь и Блюменталь», он не повернул головы в мою сторону и продолжил, обращаясь исключительно к Елене Вячеславовне.

— Прибыв в Санкт-Петербург, я связался с господином Пересветом и назначил ему встречу для того, чтобы ознакомиться с его полномочиями. Господин Пересвет пришел сегодня на эту встречу в сопровождении... м-м-м... дамы.

Швейцарец чуть помолчал и продолжил:

— Господин Пересвет предъявил мне оригиналы тех документов, которые прежде были присланы в Берн по факсу. Я уведомил его, что эти документы ничего не значат без пароля, и тогда господин Пересвет назвал мне почему-то фамилию Бонасье, — Гейнце слегка поднял брови, продемонстрировав нам вежливое удивление, — точнее, даже не сам господин Пересвет, а сопровождавшая его дама. И еще она рассказала странную историю о гувернантке, якобы спасшей вашего двоюродного прадеда из-под колес кареты. Когда же я уведомил их о том, что пароль назван ими неверно, господин Пересвет повел себя совершенно недопустимым образом, употребив целый ряд непечатных русских выражений применительно к своей спутнице, ко мне, к адвокатской конторе «Блюменталь и Блюменталь», а также к покойному господину Скавронскому и всем его потомкам. Я призвал господина Пересвета к порядку и пообещал обратиться к гостиничной охране. Тогда он удалился, нисколько не заботясь о сохранении достоинства, а в дверях бара, как я понял, был арестован вашей полицией. Впрочем, это вы уже видели.