Люся Лютикова - Свекровь дальнего действия

— Но убийца просчитался! — воскликнула я. — Люся оказалась не такой уж простушкой! Она почувствовала, что дело не чисто, и вернулась в дом. Отважная журналистка вытащила поэтессу на улицу, тем самым спасла ее жизнь и раскрыла преступление! Нет, даже два преступления! Если бы не я, Танька Чижова так и сидела бы в тюрьме за убийство, которое не совершала.

— Не обязательно, — покачал головой капитан, — грамотный адвокат мог добиться ее освобождения.

— Э, — махнула я рукой, — от сумы да от тюрьмы не зарекайся! Хорошо, что всё закончилось.

— Пока еще нет. Вильгельм Хопп задержан, сначала он признался в убийствах, но потом отказался от своих показаний. Он обратился за помощью в германское консульство, в общем, теперь это дело — предмет рассмотрения международного права.

Я забеспокоилась: а вдруг убийце удастся избежать наказания?

— Активней привлекайте меня к следствию, я важный свидетель, охотно дам показания на любом, хоть межгалактическом уровне.

— Ну, куда же без тебя, — улыбнулся Руслан.

— Кстати, — встрепенулась я, — а ты как тут оказался? Ты же до завтра должен быть в командировке?

— А вот это уже, извини, конфиденциальная информация. Должны же у российского уголовного розыска остаться от тебя хоть какие-то тайны.

Закон жизни: всё всегда заканчивается хорошо. Если всё закончилось плохо — значит, это еще не конец.

Прошел месяц. Вильгельм Хопп до сих пор находится под следствием. Мои свидетельские показания помогут упрятать его за решетку, нашлись и другие свидетели, которые видели иностранца то там, то сям рядом с местом преступления. Русские люди весьма наблюдательны и, чего уж тут скрывать, любят лезть не в свое дело, в этом немец просчитался. Так что возмездия Фемиды ему не избежать, это только вопрос времени.

Евдокия Ивановна Лукаш слетала в Германию и познакомилась с отцом. Это была волнующая встреча, праздник со слезами на глазах. Жаль, что Фридрих фон Вайхс прожил всего лишь сутки, но он умер абсолютно счастливым, испустил последний вздох, держа за руку родную дочь.

Поэтесса унаследовала огромное состояние, однако всю оставшуюся после уплаты налогов сумму она планирует отдать на благотворительность. Все деньги получит Фонд борьбы с сахарным диабетом, этим страшным заболеванием с юности страдала покойная Ева, и таким образом Евдокия Ивановна решила почтить память дочери.

Альберт Михайлович Глембовский, уже было протянувший алчные ручонки к миллионам деда, бился в истерике, когда узнал о решении матери, но она осталась непреклонна. Кстати, поэтесса не дала согласие на продажу квартиры, где проживает ее внук Сергей, и здесь Альберту Михайловичу тоже не повезло. Но он уже придумал какую-то другую хитрую комбинацию, чтобы выпутаться из долгов, так что этот человек не пропадет.

Рудольф Сергеевич Парамонов больше не числится пропавшим без вести. Он приехал к матери в Салтыковку, обнаружил там пепелище и теперь помогает Евдокии Ивановне отстраивать новый дом. За годы скитаний мужчина приобрел несколько строительных специальностей, и эти навыки теперь здорово ему пригодятся.

Я встретила Татьяну Чижову на выходе из следственного изолятора, мы договорились, что первое время она поживет у меня. Танька заехала в квартиру на Изумрудной улице, чтобы забрать свои вещи, и… осталась с мужем, с которым так и не успела развестись. Как ни странно, после произошедшего их отношения улучшились. Супруги сели за стол переговоров, откровенно высказали друг другу претензии и поняли, что оба виноваты в том, что их семейная жизнь пошла наперекосяк. Теперь Татьяна не пилит мужа по пустякам, а Сергей не врет ей, по крайней мере, по-крупному.

Как и обещал врач, шум моря в моей голове исчез через неделю. Но я еще какое-то время предпочитала делать вид, что туговата на ухо. Отличная оказалась уловка, особенно в общении с дражайшей Ариадной Васильевной!

— Что-то ты, Людмила, сегодня плохо выглядишь, — по своему обыкновению, с кислой миной цедит свекровь вместо приветствия.

— О, спасибо! — радостно улыбаюсь я в ответ. — Вы тоже!

Свекровь застывает в замешательстве. Очевидно, глухая невестка приняла ее бормотание за комплимент. И что теперь делать? Не кричать же на весь дом: «Да я совсем другое говорю! Плохо ты выглядишь, просто ужасно!». Ариадна Васильевна молча проглатывает обиду.

Или, например, свекровушка бросает вскользь:

— Чаю бы выпить…

Обычно в такой безличной форме пенсионерка отдает приказания, предполагается, что я должна сорваться с места и бежать в пищеблок. Раньше так и было, но не теперь.