Сергей Лавров - Пустырь Евразия

Следующие несколько минут начинающий сыщик изо всех сил боролся со сном. Вещи, до той поры угловатые, твердые и никак не приспособленные для отдыха, оказались вдруг такими уютными, они манили, зазывали прилечь. Подоконник, спинка стула, собственный кулак стали мягче подушки. Все плыло перед глазами, в ушах шумело. Авенир напрягся, пытаясь понять, откуда взялся этот шум, и вдруг сообразил, что это его собственный храп. Встрепенувшись, он столкнул за окно свой оптический прибор и едва успел поймать его непослушными руками за ремешок.

Произошло это как нельзя кстати. Тихо-тихо к подъезду обиталища диковинного племени подкатила машина и остановилась у крыльца. Обозрев ее в бинокль, Авенир сообразил, что пришла пора действовать. Решимости у него значительно поубавилось против вчерашнего, и все почему-то лезли в голову мысли о китайских пытках голодными крысами, про которые он читал в модной энциклопедии садизма. Он, однако, заставил себя выбраться из квартиры и даже спуститься по лестнице, но вот выйти из подъезда и приблизиться к машине никак не мог. И так и сяк пытался он хоть что-нибудь разглядеть, но обзор со двора был куда хуже, чем с позиции Карлсона, из-под крыши. Дверцы щелкнули, машина покатила прочь, на пустынную Водопроводную улицу.

Чувствуя, что удача покидает его, Авенир отчаянно побежал ей наперерез, смешно выбрасывая в стороны ноги с огромными ступнями, проскочил проходным двором на улицу — и увидал лишь рубиновые фонари, когда автомобиль тормознул у поворота на проспект. Задыхаясь с непривычки, сыскарь-самоучка встал у края тротуара и прижал руки к груди. Вдруг из той же подворотни вслед ему вывернула синенькая «девятка», притормозила. За рулем сидел улыбавшийся свеженький Монумент, сияя плоским лбом с наростом, как металлическим чайником.

— Что — не догнали? — издевательски вежливо спросил он через приспущенное стекло, обернувшись всем корпусом в сторону самозваного «коллеги».— Форму надо поддерживать.

— Скорее… — пробормотал Авенир, цепляясь за ручку дверцы.— Он там… Я видел… Мы еще успеем…

— Я успею,— поправил его Монумент.— Я. А вот даже интересно, на что ты рассчитывал, когда скакал за новым «ситроеном» с резвостью беременного кролика? Оставь мне мой хлеб и иди спать! Дело закрыто! От меня не уйдут.

Он дал газу и вмиг скрылся за поворотом, прощально подмигнув сигнальными огнями.

Авенир уныло побрел во двор, еще не осознав масштабов своего поражения. Но едва он приблизился к подворотне, гулкой и пустынной, как свод готического собора, как раздались приближавшиеся легкие шаги многих ног. Подворотня усиливала звуки, словно кувшин-голосник в стене старинного замка с привидениями.

Авенир Можаев заметался на голом пятачке Водопроводной в поисках укрытия, сморщился, не найдя ничего лучшего, набрал воздуха, затаил дыхание и осторожно влез обеими ногами в контейнер с отходами, стоявший напротив. Присев и пригнув голову к коленкам, он подождал, пока полуночники минуют его убежище, и выглянул. Луна светила ярко, нужды в шпионском приборе не было. По улице размашисто и довольно нагло шагал высокий подросток, сутуловатой спиной и длинными руками напоминавший Беллу. За ним, будто сказочные зверьки, поспешно и смешно косолапили два вьета, тревожно оглядываясь по сторонам.

Авенир раззявил рот в беззвучном торжествующем крике! Даже источаемые мусором миазмы теперь не беспокоили его. Он победно стучал кулаком по худой своей коленке и мысленно показывал язык Монументу. А ведь он знал, он чувствовал, что так будет! Есть у него интуиция! Как они провели этого самовлюбленного ментошу! А его — нет, шалишь!

Пока он пел себе дифирамбы в столь неподходящем для этого месте, в подворотне вновь зашаркали ноги. Нахмурившись, Авенир опять нырнул в помойку: это могла быть группа прикрытия.

Он все сидел, пригнувшись, ноги все шаркали, и вдруг ему на голову обрушился водопад премерзких отбросов. Русский Пинкертон от неожиданности позабыл про конспирацию, вскочил и заорал, счищая с себя прилипшую к коже гадость:

— Ты что — сдурел?! Ненормальный!

Седенький дедок, живший по соседству с Авениром, от изумления едва не выронил опустевшее помойное ведро, даже руку поднял, чтобы перекреститься, но, заслышав знакомую брань, приободрился.

— Я ненормальный? — хрипло запротестовал он.— Да ты на себя посмотри!

— Чего на меня смотреть! В контейнер надо посмотреть, прежде чем бросаешь! И вообще, какой дурак среди ночи мусор выносит?