Наталья Александрова - Король изумрудов

Зарудный злобно посмотрел на охрану:

– Это так вы его обыскивали? Думаете, если старик – так безобидный божий одуванчик? Этот старик любому из вас еще что очков вперед даст! Ну-ка, придержите его!

Аскольд еще попробовал вырваться из железных рук охранника, но быстро затих, поняв бесполезность этого занятия. Зарудный задрал его рукав и вонзил иглу под кожу.

Бесцветная жидкость медленно вытекла из шприца. Лицо Аскольда заметно побледнело, на лбу выступили капельки пота, зрачки расширились. Он почувствовал вдруг непреодолимую потребность говорить. Пытаясь хоть до какой-то степени сохранить власть над своей речью, старик посыпал бильярдными терминами. Ему вдруг начало казаться, что он играет с Зарудным в бильярд и партия складывается очень неудачно.

– Шестой в угол! – сбивчиво бормотал Аскольд пересохшими губами. – Двенадцатый в центр… твой удар… ах, как неудачно! Зря Паша в это дело влез, все равно им участок не достанется… я для Павлика все сделаю… я ведь для него вместо отца, он же младший у меня… все сделаю… Единственный мой брат…

– Правильно, ты все и сделал, – Зарудный склонился над ним, внимательно вслушиваясь в бессвязную речь старика. – А кого ты нанял, чтобы Павлику помочь? Старого знакомого?

Аскольд испуганно покосился на Зарудного и прижал палец к губам:

– Тс-с-с! Об этом нельзя! Я Маркиза подвести ни в коем случае не должен, парень не хотел за дело браться, я уговорил, так что нельзя его подставлять.

– Это он толстому Андрюше бомбу подложил? – спросил Зарудный, своими вопросами направляя в нужную сторону неудержимый словесный поток, вырывавшийся из уст Аскольда.

– Нет, Маркиз не убийца, – Аскольд выразительным жестом изобразил невозможность такого предположения, – Маркиз только деньги должен был у Рудейко взять, портфель подменить… А бомбу я даже не знаю, кто мог подложить…

– А деньги, деньги Маркиз себе должен был взять или с тобой поделиться?

– Я в этом деле не в доле, я только для Павлика старался. – Лицо Аскольда стало еще бледнее, дыхание сделалось неровным и частым. – Деньги… Маркиз вернуть должен был Павлику и подельщикам его, сколько они отдали… а разницу себе оставить…

– Как он должен деньги передать? – спросил Зарудный, еще ниже склонившись к старику, потому что его речь становилась тихой и неразборчивой.

– Через… через меня… про него никто, кроме меня, не знал… ни один человек… – Аскольд испуганно огляделся, – поэтому… никак нельзя про него… никак нельзя…

– У вас с ним встреча назначена или ты ему звонить должен? – продолжал допытываться Зарудный, внимательно вслушиваясь в сбивчивый, задыхающийся шепот старика.

– Он… он сам… прийти должен ко мне на Большую Монетную… там у меня место очень надежное… никто не знает… а Маркиз был один раз, он помнит…

– Где на Большой Монетной, какой дом? – настойчиво допытывался Зарудный, торопясь узнать как можно больше, пока не прекратилось действие «эликсира правды».

– Дом… выселенный… на чердаке у меня… комната удобная, Маркиз знает… завтра вечером, в полдевятого…

– Какой дом, номер дома какой? – Зарудный тряс Аскольда, пытаясь заставить его сказать еще хоть что-то, но старик снова забормотал что-то бессмысленное:

– От левого борта в задний угол… шестой в центр… Ах, зараза, опять промазал, старею! Третий в угол… «Глаз ночи» и один-то целое состояние стоит, таких изумрудов на всем свете раз-два и обчелся, а если их в паре выставить… Четвертый от правого борта в центр…

Зарудный схватил его за воротник, встряхнул:

– Номер дома какой, я спрашиваю?

Но старик замолчал, он только беззвучно разевал рот, как выброшенная на берег рыба. Вдруг он страшно захрипел, несколько раз судорожно дернулся и затих.

– Вот черт! – Зарудный в сердцах ударил кулаком по ручке кресла. – Никак сдох, старый жулик! И здесь вывернулся!

Он приподнял веко Аскольда, потом взял тонкое запястье и с трудом нащупал еле пробивающийся пульс.

– Нет, жив еще! Но даже если очухается – второго укола не перенесет, тут же загнется… Больше из него ничего не выжать! Хотя отчего же, – Зарудный снова улыбнулся улыбкой голодной акулы, – мы его еще можем использовать в другом качестве. Кажется, мой старый друг Маркиз очень любит разные розыгрыши…

Маркиз оставил машину на Большой Монетной и вошел во двор, в глубине которого одиноко возвышалось мрачное шестиэтажное здание из темно-красного тюремного кирпича. Прежде оно было одним из корпусов расположенной неподалеку картонажной фабрики, но эта фабрика давно уже тихо погибала, по ходу дела распродавая за долги принадлежащую ей недвижимость.