Дарья Донцова: Любовь-морковь и третий лишний

– Счастлив взять вас к себе, – сказал Лисица, – в особенности после того, что рассказал мне о госпоже Романовой Володя, я давно искал такую сотрудницу, можете приступать к работе прямо завтра.

Я икнула и сказала Костину:

– Но до сих пор ты был против моей детективной деятельности!

– Остановить Лампу невозможно, – хмыкнул Вовка, – опять влезет куда не надо. Взять тебя к себе в отдел я не могу, пусть уж Юрка с тобой сотрудничает, в конце концов, жестоко лишать тебя любимого дела!

Я бросилась Костину на шею:

– Милый! Спасибо! Поверь, я отблагодарю тебя!

Котлеты будут каждый день! Пироги с мясом!

Вовка оторвал меня от себя.

– Котлеты – это хорошо, – задумчиво протянул он, – но меня греет другая мысль.

– Какая? – с обожанием глядя на майора, поинтересовалась я.

– Наконец-то госпожа Евлампия Романова перестанет быть моей головной болью, – сообщил Костин, – пусть теперь Юрка помучается!

Лисица взял меня на службу, и о том, чем я теперь занимаюсь, я обязательно расскажу вам, но в другой раз.

Альбина Фелицатовна лежит в больнице, правда не в обычной, а тюремного типа, палата заперта на ключ, на окнах решетки. Но это все же не следственный изолятор с его суровыми нравами, а клиника, где вместо надзирателей врачи. Суда пока не было, он состоится тогда, когда медицина даст разрешение, а, учитывая почтенный возраст Ожешко, думаю, она не скоро очутится на скамье подсудимых, если, конечно, вообще там окажется. Пока что Альбина Фелицатовна очень больна: сердце, давление, нервы… У нее случился инсульт, но не обширный, говорить и передвигаться она вполне способна.

Павел стал наследником имущества Семена и Тины. Закревский рачительно распорядился упавшими с неба деньгами, он открыл в Москве салон и стремительно входит в моду. Жанна играет теперь в «Лео» главные роли, Павел щедро спонсирует театр, и Щепкиной пришлось прикусить раздвоенный язык. Она побаивается, что, став меценатом, Закревский не простит стареющей приме историю с красным зайцем и сделает все для того, чтобы Софью Сергеевну выгнали вон.

Павел и Жанна живут душа в душу, а Ириска носится по огромному загородному дому, кстати, Закревский хочет, чтобы «Лео» теперь назывался «Театр имени Тины Бурской».

Наша семья здравствует, никаких особых коллизий в доме не происхоит, я спокойно работаю с Юрой.

Впрочем, есть и кое-какие новости.

Пару недель назад я мирно собиралась на службу, но меня отвлек от сборов звонок мобильного.

– Лампа Романова? – спросил равнодушный мужской голос.

– Да, – бойко ответила я.

– Я звоню вам по поручению Каролины Карловны Хованской, знаете такую?

– Конечно.

– Она умерла и перед смертью просила напомнить вам: «Ты обещала». Понимаете о чем речь?

– Да, да, – закричала я, – кот Епифан! Когда скончалась Хованская?

– Три месяца назад, – абсолютно спокойно ответил мужик.

Трубка чуть не выпала у меня из рук.

– Но почему мне не сообщили сразу?

– Забыл, – без всяких эмоций признался собеседник, – а сейчас вспомнил.

Вымолвив эту фразу, он отсоединился, а я, бросив все дела, понеслась в Изобильный.

В домике Каролины Карловны теперь хозяйничала худощавая баба с тонкогубым, злым ртом.

– Здрасти, я по просьбе Хованской!.. – воскликнула я.

– Убирайтесь, – завизжала тетка, – домик мой, я бумагу имею, Каролина его мне завещала за уход и заботу, нечего рот на чужое добро разевать! Ты кто?

– Никто, – попыталась я успокоить алчную особу, – а вы, очевидно, Мария Николаевна, соседка? Мне ничего не нужно от вас.

– Чего тогда приперлась? – слегка сбавила тон баба.

– Приехала за Епифаном, отдайте мне его, если не жалко!

Мария Николаевна скривилась.

– Так я бы с радостью, но его нет.

– Где же кот? – испугалась я.

– Ушел!

– Ушел?

– Ага!

– Сам? Из родного дома?

Мария Николаевна уперла кулаки в тощие бока.

– Удрал, сволочь, мерзавец! Меня исцарапал, выл, как волк! Три дня визжал, а потом улетел! Небось подох! Туда ему и дорога.

– Спасибо, – прошептала я и вышла на улицу.

Над пыльной дорогой стояло жаркое солнце, слезы полились у меня из глаз, я машинально двигалась вперед. Давясь рыданиями, добрела до конца поселка, совершенно забыв про оставленную у бывшего дома Хованской машину. Бедный Епифан, милый, добрый кот, любимый ребенок Каролины Карловны, был выгнан после смерти хозяйки на улицу.

Думаю, Мария Николаевна просто вышвырнула животное вон. Странно, что Хованская оставила ей дом! Может, Мария Николаевна подделала завещание?