Наталья Александрова - Поцелуй на пожарной лестнице

Окружающая жизнь изменилась, и у Катиных родителей ничего не могло быть общего с уголовным авторитетом. Да-да, поняла Катя: ее настоящий отец – уголовный авторитет! И кличка его – Свояк, именно так его называли подчиненные. Да что это она, тут же одернула себя Катя, настоящий отец – это ее папа! И вовсе ничего это не значит, что он уже умер и что в детстве дядя Вася баловал ее и дарил дорогие подарки. Но, боже мой, мама… как она могла?! Отец, разумеется, ничего не знал, вряд ли в противном случае он привечал бы дядю Васю. А тот, видимо, не хотел портить жизнь Катиной матери. И Катя ничего бы не узнала и не терзалась бы теперь, если бы не эта ужасная женщина с голосом, напоминающим звук пионерского горна из старого фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен!».

Сумасшедшая комната с кричащими цветными панелями закачалась перед Катиными глазами, замелькали светильники, зарябила вода в аквариуме.

– Вы нарушили врачебную тайну! – с ненавистью сказала она женщине. – Вы не должны были… Вы же клятву давали… Зачем, зачем вы это сделали?!

– Не строй из себя дуру! – Зоя Петровна подошла ближе к Кате. – Какая, к черту, клятва?! Я медсестрой работала, кровь переливала, так что, считай, я тебе жизнь спасла! И не тебе одной, между прочим! А сказать, сколько я всю жизнь получала?! И потом, когда я ослепла почти совсем и в вену попадать перестала, сказать, какую мне пенсию положили?! Ты небось такого и слова-то не знаешь!

Голос ее стал еще выше, он влезал Кате в уши и проникал внутрь, в мозг, так что каждая клеточка организма заполнилась им и начинала вибрировать в тон с этим резким визгливым звуком. Кате казалось, что еще совсем немного – и все тело ее войдет в резонанс и рассыплется на миллионы крошечных кусочков.

– Да замолчите вы! – Она шагнула ближе и с неожиданной силой толкнула женщину в грудь. – Все вы врете, не было этого! И больницы не было!

Несмотря на свою внешнюю хрупкость, Зоя Петровна не упала, только сделала шаг назад. Она совершенно не растерялась и не испугалась Катиного порыва, спокойно достала из кармана свернутую в трубку потрепанную тетрадку и бросила ее на стол. Дрожащими руками Катя развернула тетрадку, которая оказалась медицинской карточкой. Все правильно: Баженова Катя, семь лет, мать… отец… группа крови… потом шел долгий перечень болезней и проведенного лечения; а вот и та самая запись – Седых Василий Григорьевич, группа крови – та же, что и у нее, четвертая… и черным по белому: «Со слов матери, Баженовой О.К»… и так далее. Этой записью врачи пытались заранее снять с себя ответственность за возможный неблагоприятный исход болезни.

Катя подняла глаза и столкнулась с насмешливым взглядом хозяина кабинета.

– А вам-то зачем все это нужно? – спросила она. – Неужели так приятно ворошить чужое грязное белье?

– Ошибаетесь, – улыбка исчезла из его глаз, – никто не стал бы просто так, из пустого интереса, копаться в истории вашего появления на свет – ни я, ни даже она, – он кивнул на Зою Петровну.

Та сложила руки на груди и словно закаменела.

– Отвечу на ваши вопросы по порядку. Вы спросили, зачем она это сделала? Не зачем, а за что: за деньги! Наша Зоя Петровна, видите ли, по состоянию здоровья перешла работать в архив больницы. И там – от скуки ли или от врожденной добросовестности – стала штудировать старые медицинские карточки. И почерпнула для себя, надо полагать, много интересного в этом, как вы выразились, «грязном белье». Только интерес у нее был чисто деловой: она решила попробовать поторговать некоторыми секретами. Я верно излагаю, Зоя Петровна?

– Верно, – спокойно ответила она, – это был для меня единственный способ получить хоть какие-то деньги.

– Ну и как, – поинтересовалась Катя, невольно заражаясь ее спокойствием, – много вы… заработали?

– Не очень, – Павел улыбнулся одними губами, в то время как глаза его смотрели жестко. – Зое Петровне не очень-то везло – слишком много прошло времени. Кто-то сменил место жительства, кто-то – страну проживания, кто-то умер, кто-то развелся, чьи-то дети выросли, и их отцам было уже не так интересно узнать, что всю жизнь они платили алименты на чужого ребенка.

Катя отвернулась к аквариуму. Осьминог по-прежнему таращился на нее из-за обломков корабля.

– Если бы ваш отец был жив, она пришла бы к вашей матери, – продолжал Павел, – и та, конечно, заплатила бы за вот эту тетрадочку приличную сумму денег. Но опять-таки Зое Петровне не повезло: ваш отец умер, и ваша мать вполне могла указать ей на дверь. И тут в дело вмешался случай – в виде соседа по коммунальной квартире, бывшего вора, бывшего зэка, – в общем, человека больного, спившегося и нестоящего. Он опустился до того, что вламывается к соседям и шарит по шкафам и буфетам в надежде найти там заначенные деньги или спиртное. Денег он у Зои Петровны не нашел, зато нашел вот эти бумажки. И фамилия Седых его насторожила, потому что именно этого человека он хорошо знал раньше – они вместе сидели. И что-то они не поделили или он просто так решил сделать старому другу гадость.