Хэл Дреснер: Преступление, достойное меня

Как и следовало ожидать, на полке этого номера больше не оказалось. В Бейнсвилле все любят Макгронски. Джордж держал в руках, может быть, последний оставшийся в городе экземпляр «Невыдуманных детективных рассказов». А то и в мире!

Стрелка подползла к шести двадцати, и я снова сделал попытку вырвать журнал.

— Да ладно уж, ладно, — проворчал Джордж. — Тут сек и не пахнет. Вам завернуть, сэр?

— Не стоит утруждаться. Мне лучше читается, если журнал не завернут.

— О чем речь! Всегда рад услужить, — ехидно пропел он. — В конце концов ты первый раз покупаешь у меня журнал. Как же не отметить такое событие! Пойду взгляну, не найдется у меня подарочной обертки.

Посетителей больше не было, и Джордж от нечего делать принялся обслуживать меня на высшем, уровне. Он протопал в заднюю комнатку, а стрелки двигались уже к шести двадцати двум, двадцати трем, двадцати четырем. Ну словно летят!

В шесть двадцать пять он наконец вышел, сияя, и протянул мне подарок: журнал, обернутый в розовато-золотистую бумагу, разрисованную свечами, и хитро перевязанный голубой лентой.

— Чтоб не в последний раз! — прокричал он вслед, когда я выбегал на улицу, срывая на ходу обертку.

Через квартал я уже читал прямо на бегу.

« — Так, так, — произнес Харбенсон, погружаясь в размышления. Он потер чашечкой трубки нос. — Дайте-ка мне подумать

— Спешить некуда, — отозвался Макгронски».

Часы на бейнсвилльском банке показали шесть двадцать шесть.

« — И никакого специального инструмента? — поинтересовался Харбенсон».

«Сто раз тебе, что ли, говорить», — сердито подумал я

« — Нет, — ответил Макгронски. — Никакого. Все самое обычное. Что носит каждый. Бумажник, расческа да носовой платок»

Тик-так, тик-так, тик-так.

« — А может, бумажник-то какой особенный? — допытывался Харбенсон.

Макгронски подавил улыбку.

— Нет. Боюсь, вы на ложном пути, шеф. Мы с Жэннодом выбрались, пользуясь только здравым смыслом…»

«Да еще отвагой и сообразительностью», — добавил я, запихивая журнал в карман, потому что уже дошел до конторы. Но тут ли еще мистер Камберби? Я позвонил. Никакой ответа.

Я забарабанил в дверь кулаками. Ответа нет.

— Мистер Камберби! Мистер Камберби! — завопил я.

Ничего.

На банковских часах уже шесть двадцать девять. Он должен быть здесь, убеждал я себя. Если человек в пять тридцать говорит, что собирается поработать еще часок, то в шесть двадцать девять он должен работать. Я колотил еще с минуту и только тут вспомнил, что мистер Камберби совсем глухой. Разумеется, он в конторе. Не слышит просто. И я побежал к дырке почтового ящика. Свет над письменным столом мистера Камберби горел, но его самого я видеть не мог. Мешал выступ стены.

— Мистер Камберби! — закричал я (но, сами понимаете, в такое узкое отверстие особенно не покричишь). — Мистер Камберби! Это я, сэр! Арнольд!

— Арнольд? — с любопытством переспросил он.

— Да сэр! — провопил я.

— Арнольд? Интересно! А я думал, ты давно ушел.

— Я и ушел! Я на улице! У почтового ящика!

— Вон что? — произнес он озадаченно. — А что ты там делаешь? Или еще письма пришли?

— Да нет вроде! — закричал я. — Мне войти надо на минутку. Я одну вещь позабыл.

Я мог себе представить, как он добродушно покачивает головой. К счастью, мои хитроумные планы включали и изображение из себя деревенского дурачка. Такая репутация всегда может пригодиться. Последние два месяца я старательно путал бумаги, неверно подсчитывал размеры процентов и даже изредка нарочно падал. Да так удачно, что сшибал все, что можно было поблизости сшибить. По временам, готовясь к подобному случаю, я забывал в конторе разные мелочи. Мои представления проходили так успешно, что уже дважды ставили меня на грань безработицы. Но наконец-то они себя оправдали.

— Хорошо, Арнольд, — сказал мистер Камберби. — Сейчас открою.

Я не отрывал глаз от дырки, пока не увидел, как он шаркает вдоль выступа, и тогда уж побежал встретить его у двери.

Мистер Камберби чуть-чуть приоткрыл ее и с улыбкой выглянул.

— Ну, что ты забыл на этот раз? Сегодня не башмак, надеюсь?

— Нет, сэр. Теперь авторучку.

Ложь мои губы произнесли автоматически.

— А тебе она срочно понадобилась?

— Да, сэр. Мама хочет, чтобы я написал для нее какие-то письма. Очень, говорит, важные.

— А почему бы ей самой не написать? — спросил он.

— Да ручки-то у нее нет, — объяснил я, не уверенный, куда он клонит.

Мистер Камберби и сам не знал, на что решиться. И опять моя слава деревенского дурачка спасла положение.