Фредерик Дар - Подлянка

– Чего вы хотите?

– Работы, – отвечаю. – Я закончил мыть «пежо» и хотел бы знать, что должен делать теперь.

– Спускайтесь вниз, вам скажут.

Что делает в коридоре этот мускулистый малый? Кажется, за кем-то следит. За кем? За новенькой няней? Или за молодой блондинкой?

Я медленно спускаюсь. Плач младенца в этом запущенном доме производит на меня странное впечатление. В атмосфере есть что-то гнетущее, тревожное, немного зловещее...

Я предпочитаю пройтись по парку. Стоит типичная для Иль-де-Франса погода: хмурая и теплая. Я поворачиваюсь в сторону окна, в котором увидел молодую женщину. Та покинула свой наблюдательный пост. Я слышу, как она с кем-то оживленно разговаривает на алабанском. Потом хлопает дверь и возвращается мертвая тишина.

К счастью, в этих стенах есть Клэр. По крайней мере, хоть она живая.

На крыльцо выходит Вадонк Гетордю. Он щелкает пальцами, подзывая меня к себе.

– Вы отвезете няню с ребенком, – говорит он и вынимает из кармана бумагу. – Доставите их по этому адресу и там оставите. Ночь проведете где хотите, а сюда приедете завтра, скажем, к девятнадцати часам.

Я изображаю радость от короткого, но скорого отпуска.

– Месье, – бормочу я, – прошу прощения, но не могли бы вы выдать мне авансом сотню франков? Это меня бы очень устроило, я... э-э... Вы понимаете?

Такие маленькие детали придают образу особую правдоподобность. Если у Вадонка Гетордю еще оставались какие-нибудь подозрения на мой счет, то они только что развеялись.

Он достает бумажник и протягивает мне купюру.

– Большое спасибо, месье, – благодарю я.

– Еще один момент, – перебивает он. – Завтра будьте в парадной ливрее. Его превосходительство отправится на официальный прием.

Я снимаю фуражку:

– Слушаюсь, месье.

– Хорошо. Идите помогите няне.

Я возвращаюсь в холл, где Клэр Байе ждет меня с младенцем на руках, беру чемодан хорошенькой няни, чемодан мальца и веду мою очаровательную пассажирку к машине. Укладывая вещи в багажник под ледяным взглядом Вадонка, слышу доносящийся из дома пронзительный крик.

Я смотрю в ту сторону, но Вадонк, улыбаясь, качает головой.

– Не волнуйтесь! – говорит он. – Это радио. Сейчас передают детективную пьесу.

Его объяснение говорит о не слишком богатом воображении, но я делаю вид, что оно меня удовлетворило.

И вот мы в пути. Я смотрю на бумагу, переданную секретарем, и читаю: «Кло Флери», Верней-сюр-Авр. Я еду в направлении Сен-Жермена, чтобы выехать на западную автостраду. Клэр с мальцом села сзади. Он молчит.

– Он спит? – спрашиваю.

– Да.

– Вам не трудно пересесть вперед?

– Зачем? – удивляется (или притворяется удивленной) Клэр.

– Я терпеть не могу все время смотреть в зеркало заднего обзора. Кроме того, это опасно. Если бы вы сидели рядом со мной, мне не пришлось бы смотреть на вас в зеркало.

Поскольку она не отвечает, я настаиваю, бросив на нее через плечо самый что ни на есть бархатный взгляд:

– Подумайте о своей безопасности и о безопасности доверенного вам ребенка, Клэр.

– Без фамильярностей! – сухо отрезает она. – Терпеть не могу лакеев, строящих из себя покорителей сердец. Что называется – по всей морде. Как она меня отшила, эта малышка! Сердитая красотка... Жаль, она мне приглянулась. Я всегда любил все красивое. Я гоню в сторону Нормандии. Это не та провинция, где я появился на свет, но все равно приятный уголок. Молчание давит мне на нервы. Эта сильнее меня: когда в моем жизненном пространстве оказывается красивая куколка, я никак не могу молчать. Через десять километров я нахожу тему для беседы.

– Мне кажется, мы попали в странное место, а? – говорю я. – Эти алабанцы веселые люди.

– Это верно, – соглашается Несравненная. – Лично я нисколько не расстроена отъездом из этого мрачного дома.

Она успокаивает малыша, который проявляет признаки нетерпения. Я смотрю в зеркало заднего обзора, очарованный ее нежными движениями.

– У вас никогда не было желания работать на себя? – спрашиваю.

– В каком смысле?

– Я хочу сказать: вам не хочется ухаживать за своим собственным ребенком?

– Я об этом думаю, – соглашается Клэр.

– Когда примете окончательное решение, дайте знать мне. Я вам с удовольствием помогу. Уверен, что у нас с вами получится нечто очень милое.

Она снова насупливается. Вы ни за что меня не убедите, что у нее нет парня, с которым она познакомилась совсем недавно, а потому хранит ему верность. В отличие от того, что воображают многие, верность – это не призвание, а каприз. Если девчонке нравится какой-нибудь парень, она кладет на него лапу и играет в эксклюзив. Она как будто связана контрактом. Не дает до себя даже дотронуться. Потом, однажды, малый ей надоедает и она превращает свою кровать в проходной двор. Но до того ломает комедию. Носит свои прелести, как священные реликвии. Не трожьте, это для него, единственного! Куколки любят кино и в жизни ведут себя, как героини с экрана.