Я осматриваю сейф, вернее, не сам сейф, а его окрестности, и замечаю, что он не придвинут к стене, а встроен в нее.
Я оборачиваюсь к маленькой группке, состоящей из моего коллеги и двух слуг.
– Этот сейф скрывает потайную дверь, – говорю я. – Мне хочется узнать комбинацию, позволяющую открыть эту дверь.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – отвечает лакей. Я смотрю на него.
– Сегодня произошло дорожное происшествие, – говорю я. – Мальчика, шедшего в школу, сбила машина. Именно из-за этого случая я приехал сюда. Меня привел нос. Не мой, а ваш...
Он не моргая смотрит на меня.
– Он у вас слишком длинный, – добавляю я, – и потому бросается в глаза.
– Не понимаю...
– Мальчик, которому вы поручили отнести пакет, адресованный знаменитому Сан-Антонио, и которого потом сбили машиной, не умер. Он описал вашу внешность...
Моя ложь подействовала. Он прикусывает губу. Его поведение можно расценивать как признание. Вся моя злость выплескивается наружу. В тот момент, когда он ожидает этого меньше всего, я выписываю ему тычку в лоб, Это одно из самых крепких мест человека, но, когда бьешь с достаточной силой, пронимает, а я бью с достаточной.
Длинный Нос падает назад. К счастью – а для него к несчастью, – его удерживает Толстяк. Он взглядом спрашивает меня, можно ли начинать. Так же взглядом я отвечаю «да». Большое Брюхо загоняет свою жвачку за щеку и начинает «Императорский вальс».
Через пару минут холуй становится похожим на медный котел, спущенный с парадной лестницы Букингемского дворца. Толстяк больше, чем кто бы то ни было, любит исправлять внешность своих современников.
Сначала он ставит фингалы под глазами, затем обрывает уши, после чего, сочтя, что труды по украшению идут в нужном направлении, отвешивает Длинному Носу двойную плюху по хлебалу. Лакей издает бульканье, потом со вздохом меланхолично выплевывает на паркет три зуба.
– Остановись, Толстяк, – приказываю я.
Он отпускает свою живую грушу и возвращает жвачку в центр помещения, предназначенного для жевания. Слуга падает в кресло. Я подхожу к нему и обыскиваю. Под мышкой у него пушка крупного калибра.
– Это с такой штуковиной ты делаешь уборку? Он не реагирует. Он выглядит так, будто поругался с бульдозером... Его жена не двигается. Оба достаточно хорошие психологи, чтобы понять, что сидят в дерьме по уши.
– Как открыть проход? – обращаюсь я к бабе Она отворачивается.
Тогда я говорю себе, что сейчас не время миндальничать. С волками жить – по-волчьи выть.
– Займись мадам тоже! – велю я Толстяку. – Но сначала засунь свою долю старой французской галантности в задний карман. Эти козлы – шпионы и подлые убийцы. Чтобы ты работал с душой, запомни: час назад месье умышленно задавил мальчишку.
Толстяк вторично загоняет жвачку за щеку. На правой руке он носит большую стальную печатку, должно быть купленную в отделе бижутерии. Отличная игрушка. Он поворачивает шатон так, чтобы он был над ладонью, и с размаху бьет милашку по левой щеке. Ее шкура разъезжается, и начинает течь кровь Мой приятель не такой уж увалень, каким кажется. Он умеет разговаривать с бабами. Он влепляет ей вторую оплеуху, подругой щеке, и подталкивает к зеркалу. У нее все лицо в крови.
– Чего-то тебе не хватает, – уверяет Толстяк и бьет ее кулаком в подбородок.
Милашка начинает нас умолять не портить ей портрет. Она решительным шагом подходит к сейфу; набирает шифр на одном из дисков замка, после чего тянет за ручку.
Как я и предполагал, сейф не открывается, а поворачивается, и появляется узкая лестница.
– Следи за этими милягами! – приказываю я моему помощнику. – Я на разведку. Если не вернусь через десять минут, звони боссу. Пусть присылает людей. А пока гляди в оба. Эти двое очень хитрые...
– Не беспокойтесь, – ворчит он, засовывая в рот новую порцию табака.
Чтобы показать мне, что не позволит парочке провести себя, он отвешивает обоим лакеям по смачной плюхе.
Я начинаю спускаться по потайной лестнице.
Раньше я думал, что потайные лестницы встречаются только в старых авантюрных романах. В наше время это выглядит по-средневековому старомодно.
С пушкой в руке я осторожно спускаюсь по ступенькам, готовый к любой неожиданности. Неизвестно, куда меня приведет этот ход. Спуск длится недолго. Скоро я попадаю в небольшое помещение. Хочу включить зажигалку, но близкий шум останавливает меня.
Я жду, давая глазам привыкнуть к темноте. Наконец я различаю светлую точку. Ее образует замочная скважина. Я на ощупь направляюсь к ней. У меня на редкость понятливые пальцы. Я ощупываю ими деревяшку. Это дверь погреба. Просто удивительно, как сохраняются осязательные воспоминания. Я сдерживаю приступ кашля. Едкий запах щекочет мне горло. Прильнув глазом к скважине, я вижу побеленную известью комнатку. Из мебели в ней одна огромная печь. Перед ней суетится мужчина. Он стоит ко мне спиной. Я ощупываю дверь на уровне пояса. Обычно "на дверях бывают ручки. Эта не исключение. Я кладу руку на ручку, тихо, очень тихо нажимаю на нее, потом резко распахиваю дверь и ору:
Читать дальше