Фредерик Дар - Мое почтение, красотка

– Почти угадали. Речь, как вы знаете, идет о замечательном человеке.

– Пусть так. И что из того?

– А то, что наши спецслужбы перехватили радиосообщение. Шифровальщики сумели раскрыть код. Оказалось, была передана формула знаменитой ракеты Стивенса. Профессор не возьмет в толк, каким образом произошла утечка. Формулу знает только он один, она хранится в сейфе, к которому никто не имеет доступа... Сейф взломан не был... Короче, тайна, покрытая мраком.

– Персонал?

– Прислуга тщательно отобрана и проверена. Совершенно безликие люди.

Большой босс пристально смотрит на меня.

– И... секретарша. Правая рука босса, пользуется его полным доверием.

– Она знает формулу?

– Нет. По крайней мере, он так сказал.

– Вы подозреваете ее?

– Да, скорее ее, чем кого-либо другого. И хотел бы, чтобы вы ею занялись. Я приставил к ней двух ангелов-хранителей, но их рапорты совершенно ничего не дают. Девушка безупречна... Ее жизнь разлинована, как нотная бумага.

– Гм, понимаю. Одна из тех девиц, что работают по двадцать часов в сутки, а по ночам поднимаются, чтобы сделать уборку?

Патрон качает головой:

– Не совсем так. Не думайте, что это старая дева, высохшая на работе. Это современная особа, очень высокообразованная и компетентная. Стивенс говорит, что не может без нее обходиться.

– Понимаю...

Я смотрю на босса.

– Почему вы ее заподозрили? Он опять начинает выставлять свои манжеты, и его золотые запонки отражают свет прямо мне в глаза.

– Формула не покидала сейфа. Профессор утверждает, что сейф не открывали. Исходя из этого, я считаю, что формулой мог завладеть человек, близкий не только к профессору лично, но и к его работам.

– Вы приказали осмотреть сейф?

– Нет. Мы там не появлялись. Я просил профессора сохранить эту историю в строжайшем секрете. Явившись к нему с фотографами и экспертами, мы рисковали вспугнуть или по меньшей мере насторожить похитителя формулы. Дело кажется мне серьезным. Вот почему я приказал установить за Хеленой Каварес скрытое наблюдение...

– Хелена – это имя секретарши?

– Да. Я ждал вас, чтобы поручить это дело.

– Спасибо! Он поднимается.

– Пойдемте!

Он ведет меня в маленькую комнатку без окон, которую я хорошо знаю. Это кинозал. Я сажусь в кресло, а он, погасив свет, включает аппарат.

Решительно, у меня сегодня день кино. Сначала на экране мелькают темные зигзаги, потом идут клубки теней, наконец все утрясается, и я вижу тротуар, по которому туда-сюда ходят люди.

– Мы сняли Хелену Каварес скрытой камерой, – объясняет патрон. – Таким образом, вы сможете составить о ней первое впечатление. Смотрите! – кричит он. – Вот она!

Я едва успеваю схватиться за подлокотники кресла, чтобы не свалиться. Девушка, которую я вижу на экране, самая потрясающая красавица на этой планете. Рядом с ней самая фотогеничная из голливудских кинозвезд кажется рыночной торговкой. Она среднего роста, а ее фигура – просто сенсация. Какие манящие округлости! Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я считаю, что для женщины округлости – это как для судебного исполнителя официальная бумага с печатью. Что касается мордашки, о ней стоит поговорить особо. Черные волосы уложены короной, нежный овал лица, глаза лани...

– Ладно, – говорю я патрону, – выключайте ваш волшебный фонарь, шеф. Нет необходимости досматривать пленку до конца, чтобы понять, что это самая красивая девчонка в Париже.

Он останавливает аппарат и включает свет.

– Я прошу вас действовать аккуратно, – говорит он. – Один неловкий шаг может повлечь самые серьезные последствия, потому что мы рискуем вызвать неудовольствие профессора Стивенса. Это очень уважаемый человек, и его отъезд из Франции, как мне дал понять министр внутренних дел, стал бы настоящей катастрофой. Понимаете?

– Отлично понимаю.

– Действуйте, как сочтете нужным. Вам оставить ангелов-хранителей, приставленных к девушке? Я качаю головой:

– Предпочитаю заняться ею сам. Он подавляет легкую улыбку.

– Сделайте все как можно лучше. Секретарша живет у профессора, в маленьком особнячке на Булонь-Бийанкур... Что с вами?

Должно быть, моя рожа в этот момент была неописуема.

– Случайно не в доме шестьдесят четыре по улице Гамбетта?

Теперь его очередь задохнуться от изумления.

– Да, но...

Бросаю взгляд на часы.

– Твою мать! – ору я.

Выскакиваю в коридор, лечу по лестнице, расталкивая дежурных полицейских, и прыгаю в «конторскую» машину Шофер, протирающий ее бархоткой, пытается протестовать: