Фредерик Дар - Смертельная игра

– Что за кривлянье? Я ничего не знаю!

– Однако с твоими способностями гонщика ты бы мог участвовать в соревнованиях, дружок!

– Но...

Он затыкается, так как Берю выписывает ему пилюлю по рецепту врача. Нижняя губа уголовника лопается.

– Это научит тебя держать пасть закрытой! – ворчит Толстый.

– Позволь, – говорю я своему приятелю, – я как раз наоборот хочу, чтобы он ее открыл...

– Мне нечего сказать! – говорит Меарист с суровой убежденностью.

Я подмигиваю службе сервиса Мишлин. Берю, который умеет читать сквозь полузакрытые веки, достает зажигалку и проводит пламенем по подошве ног парня. Тот испускает пронзительное си бемоль, эхо которого прокатывается по квартире.

– Давай включим радио, – говорю я

На этот раз Меарист смекает, что попал, как кур в ощип.

Пока Филип греет, я объясняю ему

– Ты пойми, парень Мы здесь не в Конторе, можем себе позволить любые фантазии Мы будем работать с тобой, пока ты не расколешься. После чего смотаемся, а за тобой приедут жандармы. Они напишут рапорт, что ты стал жертвой сведения счетов, а обвинения, которые ты, возможно, выдвинешь против нас, обернутся против тебя, это понятно и ребенку.

– Я ничего не знаю!

Я показываю ему перчатку

– Вот перчатка, которая принадлежит тебе. Это легко проверить. Так вот, она составляет чудесную пару с той, которую ты обронил на железнодорожные пути в день убийства!

Меарист слегка зеленеет Он начинает думать, что в его гороскопе есть пробелы!

– Ты все еще ничего не знаешь?

– Нет, честное слово! Это не моя перчатка!

– 0'кей! Ты можешь продолжать, Берю!

Толстый только этого и ждал! К счастью, по радио в это время исполняют Вагнера Прекрасная музыка, это я вам говорю. Лучшего аккомпанемента и не придумаешь. Заметим, чтобы быть справедливыми: поет не Вагнер, а Меарист. Это настоящий Войгнер! У него бас, который вогнал бы в тоску Арманда Местраля. Когда он хорошо распелся, я делаю знак моему Регенту-Повару прервать партию гриль-грума. Я не люблю запаха паленого поросенка; вашего славного Сан-Антонио воротит от этого!

– Послушай, Меарист, – нашептываю, – я не хочу утомлять тебя лишними вопросами; мне достаточно ответа на один: где скрываются остальные члены банды летучих мышей?

Но он не отвечает Он бледно-зеленый, сводник мисс Недотрог

И обливается потом, как камамбер Берюрье.

– Мне плохо – задыхается он – О! Мне плохо... Мне больно!

Он корчится

– Не будь тряпкой, маленький ожог, мужчины от этого не умирают!

Во всяком случае, не похоже, чтобы он притворялся. Он задыхается. Я замечаю, что его лицо посерело.

Боже праведный! Нет, не баловство Берюрье привело его в такое состояние, а может, этот хрен сердечник!

– Ну хватит, ты прекратишь ломать камедь? – заявляю я. Он вызывает жалость. Я поднимаю его веко и рассматриваю роговицу

– Боже мой! – восклицаю я. – Они тебя отравили, твои приятели! Когда ты разделался с моим инспектором, они решили, что дело может принять плохой оборот для тебя, они приняли меры предосторожности!

– В животе! Царапает... Когти!

Толстый в нерешительности от всего этого.

– Он разыгрывает Даму с бегониями, что ли? – говорит он.

Я указываю на изможденное лицо Меариста, капельки пота, усыпавшие его свинцовую кожу.

– Во всяком случае это хорошо разыграно! А тот агонизирует по-настоящему:

– Пить! Пить! – стонет он.

– Подай ему воды! – приказываю я Берю. Сочувствуя, несмотря ни на что, он повинуется и в своей заботливости доходит до того, что поит умирающего. Меня охватывает тоска.

– Слушай меня, Меарист, эти подонки опаснее, чем все убийцы твоего калибра. Мы должны их достать. Это главное. Скажи, где они, и мы отомстим за тебя!

Рот его стал впалым. Он закрывает глаза.

– Отель...

– Отель какой? Говори быстрее, парень, быстрее!

– Цветов... в Сен...

Он замолчит сейчас...

Я тру ему виски мокрой тряпкой.

Тогда он снова открывает глаза и смотрит на меня (прошу вас верить, впрочем, если вы не верите, мне на это наплевать) трогательным взглядом.

– Сен-Жермон...

– Де-Пре...?

– Нет! ан... ан...

– Ан-Ле?

Вздрагивание век – весь ответ.

Он еще произносит:

– Осторожно, хозяин – их приятель! На этот раз он теряет сознание.

– Вызови врача, – говорю я Берю. – мы не можем оставлять человека подыхать так.

– Ты что? Псих, что ли? – непочтительно отзывается Толстый. – Я не успею даже добежать до угла штрассе, как он отправится к высшим людям. Братишка в состоянии комы!