Фредерик Дар - Смертельная игра

– То есть, – ворчу я, – настоящая загадка?

– Я бы назвал так, мсье комиссар.

– Пришлите ко мне патрульных.

– Сейчас, мсье комиссар.

Он удаляется. С пожаром удается справиться. Появившимся наконец пожарным нет необходимости разворачивать шланги, чтобы залить потухающие угли. Ущерб ограничивается заменой части крыши и побелкой стены.

Генерал вернулся в гостиную и закурил длинную, как бильярдный кий, сигарету. Он задумчив и озабочен. Я украдкой смотрю на него, как карманный воришка, спрашивая себя, что он может думать о своей французской полиции генерально (это как раз то слово) и о комиссаре Сан-Антонио в частности.

И тут объявляются два полицейских из мигалки.

– Кажется, в момент взрыва вы как раз только что объехали вокруг особняка?

– Да, мсье комиссар.

– И вы не заметили ничего необычного? Запоздавшего прохожего, странные звуки?

– Абсолютно ничего! – подтверждает один из полицейских пылким жестом отрицания и акцентом из Саоны-и-Лауры! – Я пользовался мобильным прожектором моего авто (тоже, кстати, мобиль), у которого широкий радиус действия. Все вокруг было очень спокойно. Я даже сказал напарнику Амбалуа, он не даст соврать: «Амбалуа, эта ночь напоминает мне ночь моей свадьбы».

Я рассматриваю Амбалуа. Это представитель полицейской элиты: пустой взгляд, мощные плечи, гнойничковый лишай и алюминиевая бляха за будущее-прошедшее и ближайшее-последнее.

– Если бы кто-нибудь притаился, например, в кювете, – предполагаю я, – он бы мог ускользнуть от вашего внимания и, как только вы проехали, мог бы метнуть зажигательные гранаты в дом.

– Да нет же, – говорит Амбалуа, – вокруг нет никаких канав, потом там стена... И потом деревья... И потом... И потом е-к-л-м-н!.. Я больше не знаю, как выразиться.

– Не пролетал ли здесь самолет в ту минуту, когда

– Нет!

Оба сыщика думают про себя, что я начитался книжек Тентена и у меня поехал чердак. Действительно, я нигде не видел, чтобы самолет бросал маленькие смешные бомбочки среди ночи на какой-нибудь особнячок. Я сказал это, чтобы поговорить, мы ведь просто болтаем, не так ли?

– Очень хорошо, спасибо!

Они щелкают каблуками, подносят свои аппараты для ловли шпаны и исчезают. Генерал растворяется за пеленой голубого, очень душистого дыма. Эти перекладины от стула – настоящий табак, он привез их прямиком из Ла Хаваны.

– Вы выглядите очень много растерянным, dear? – замечает он.

– Признайтесь, что это сбивает с толку. Вы видели меры предосторожности, которые были приняты? Это покушение в самом деле необъяснимо, и я спрашиваю себя, может, мы стали жертвами нового изобретения?..

– Новые изобретения немного разрушительнее, – заверяет Бигбосс, который немного разбирается (немного trust, потому что он америкашка) в этом предмете.

Он прав.

– Я очень сожалею, мой генерал. И хочу просить у вас разрешения удалиться. Разумеется, мои люди останутся здесь.

– О! В этом нет необходимости! – иронизирует высший чин.

Я сыт по горло! Мы заканчиваем шейк-хендом, и я откланиваюсь, как продавец подержанных машин, которому подсунули каракатицу под видом последней модели Кадиллака.

Я звоню, чтобы сообщить о своем провале Старику. Пока он еще не успел проявить свои чувства, я предупреждаю, что с меня хватит и я готов на десять лет вернуться в группу отборных грудничков. Именно он поддерживает меня, вместо того чтобы накрахмалить хохотальник.

– Сан-Антонио, когда человек обладает вашими достоинствами, таким блестящим прошлым и еще более блестящим будущим, он не имеет права признавать себя побежденным.

Я кладу трубку, в ушах как будто застряли звуки Марсельезы.

На следующее утро, когда я появляюсь в конторе, то застаю Пино, оживленно беседующего с худым и длинным типом, который, должно быть, хранит свои ночные рубашки в чехлах от зонтиков.

Мой доблестный коллега представляет.

– Мсье Скальпель, помощник доктора Гнилюша из Института!

Черт! Академик шлет мне курьеров, хотя до моего юбилея еще далеко.

Но худой рассеивает это недоразумение, добавляя:

–...из судебно-медицинского института. Я протягиваю ему руку, и, к моему великому изумлению, он сжимает ее, не вскрывая.

– По какому поводу? – спрашиваю я. Он черпает из кармана толстый конверт.

– Доктор Гнилюш произвел вскрытие мужчины, которого вы прислали вчера...

– Кайюка! – говорит Пино.

– Но, – говорю я удивленно, – я не просил делать вскрытие!

– Ах! – бормочет Скальпель. – Доктор подумал... Как бы то ни было, он обнаружил, что смерть произошла от всасывания цианистого соединения...