Фредерик Дар - Смертельная игра

– Ты переезжаешь? – спрашивает Берю.

– Завтра суббота, – объясняет человек с моргающими глазами – Думаю пойти подразнить уклейку в Уазе.

– Оставь свою вязанку! – предписываю я дорогому человеку

Он подчиняется. Я обнажаю его голову и запечатлеваю на этом заурядном лбу благородный поцелуй.

– Благодаря твоей дедукции, старик, мы, может быть, добьемся результата. Твоя идея поднять прошлое была по-настоящему гениальна.

Он сияет Берю злобно швыряет банку в корзину для бумаг, где уже лежат пустая литровка и косточки от олив.

Я связываюсь с транспортной службой. Там дежурит Алонзо Бензен. Серьезный парень.

– У тебя есть фургон ЭФ 31? – спрашиваю я.

– Да, мсье комиссар

– Он готов?

– Да

– Тогда напяливай униформу и скажи Бадену, чтобы он делал то же самое Сбор во дворе через пять минут. Не забудь погрузить туристические принадлежности.

– Для большого пикника?

– Да, полный набор: Томпсон, гранаты со слезоточивым газом и другие закуски

– Понял

– Куда ты едешь? – спрашивает Пино.

– Увидишь, потому что примешь участие в нашей небольшой прогулке

– Ты думаешь, мы вернемся до закрытия магазинов? – беспокоится он – Мне надо купить конопляного семени на завтра!

– Если мы не вернемся до шести, это будет означать, что мы сыграли на три метра под землю, кавалер. В этом случае тебе будет легко раздобыть червяков.

– А я? – брюзжит берюрианская Опухоль.

– Что ты?

– Я участвую в организуемой поездке?

– А как же? Разве ты видел когда-нибудь цирк без клоуна?

Нет ничего более практичного, чем этот фургон, оборудованный людьми, у которых в башке свекольная ботва. Внешне это обычная колымага с двумя дверцами сзади и кабиной спереди. На боках белыми буквами написано «Электричество Франции». Но точки над "и" – это крошечные потайные глазки, позволяющие сечь панораму изнутри.

Внутри все как у людей. Кожаные сиденья, радиопередатчики, бронированные плиты на стенках, ящики для оружия. Короче, все готово к делу. Тем более что на тележке стоит не ее родной мотор, и эта каравелла жарит 180 в час так же легко, как Берю выжирает литр 12-градусной с зеленой этикеткой.

Бензен и Баден, одетые, как служащие ЭФ сидят в кабине. Пино, Толстый и я развалились на молескиновых сиденьях. Покачивание фургона убаюкивает удава Берю. Глаза Пино, погруженного в мечты, отвратительны, как слизняки в раковинах. На протяжении тридцати миль он сосал эмбрион окурка, и вот он уже тянет собственные усы, прикурив их от сварочной горелки, которая служит ему зажигалкой.

– Ты думаешь, что этот Кайюк все еще живет в Рамбуйе? – спрашивает Пинюш после того, как предотвратил беду, угрожавшую его волосяному покрову.

Я никогда не видел, чтобы моя славная развалина принимала расследование так близко к сердцу.

– Искренне надеюсь. В любом случае это подтвердило бы твои блестящие умозаключения, касающиеся покушения.

Удовлетворенный этой новой похвалой, он снимает шляпу так, как лишается венца властелин, и это меня удивляет, ведь я всегда воображал, что резьба на его головном уборе сорвана.

Появляется гипсовый череп, к которому пристали бесцветные волосы. Пино чешет черепаховым ногтем бляшку экземы и возвращает на свою выпуклость заплесневевший кусок фетра, бесформенный и грязный, который бы толкнул мсье Моссана на самоубийство, если бы он смог еще прочесть свой ярлык внутри.

– Рамбуйе! – объявляет Баден в микрофон, вмонтированный в зеркало заднего вида.

– 0'кей! – отвечаю я. – Вы знаете, что должны делать?

– Да, патрон.

– Будьте особенно осторожны!

– Хорошо!

Фургон поворачивает на авеню Мнерасскаж-о-Беде, тихую улицу городка, расположенную перпендикулярно к южной поперечной оси замка по отношению к меридиану Гринвичской деревни и к квадрату гипотенузы.

– А вот и сорок пятый номер, патрон, – объявляет Баден. Я втыкаю свой рысий взор в потайной глазок. Вижу красивую собственность из камня в стиле «перестроенный старинный хозяйский дом». Она состоит из прямоугольного жилого корпуса и ангара-гаража, который выходит на улицу. Низкую стену с решеткой поверху диким виноградом заволокло (как Шодерло) Видны открытые ставни в цокольном этаже. В первом этаже они закрыты.

Я толкаю ногой костыли Толстого, чтобы разбудить его, так как его могучие рулады рискуют нагнать страху на мирное местное население, заставив их думать, что в драндулете установлен турбореактор