Фредерик Дар: Дальше некуда!

– Временно.

Было холодно. Люди, казалось, торопились вернуться домой. Путанка продолжала мерить шагами тротуар, не замечая водителя, напряженно наблюдавшего за ней.

Шагая, Пакретт производил звук русской тройки на снежной дороге из-за многочисленных пилюль, которыми его карманы были набиты, как хорошая аптека.

– Садимся в машину, комиссар?

– Естественно!

Мы сели в мою «МГ». Там было еще менее тепло, чем в холодной комнате консьержки. Пакретт не преминул чихнуть, отчего лобовое стекло совершенно запотело. Ворча, инспектор поднял воротник своего пальтишка а-ля принц Уэльский цвета палых и сметенных листьев.

Авто, в котором сидел тип, было старым широким «мерседесом». Прошло довольно много времени. Пакретт достал флакон ингалятора, отвинтил крышку, засунул его носик в свой нос и энергично втянул лекарство.

– Этак вы надорветесь! – пошутил я.

Он насупился, убрал свою грозу микробов в карман и принялся сосать пастилку. Этот малый источал невыносимый запах. Он вонял антибиотиками, мятой перечной и кучей других лекарств, в том числе эвкалиптом.

– Думаю, мы зря обрадовались, – заметил я. – Этот тип просто ждет кого-то, а если разглядывает прелести шлюшки, то исключительно ради того, чтобы провести время.

– Я тоже так считаю, – захныкал Пакретт. Моя машина стояла напротив мебельного магазина, и инспектор косился на сундук из вишневого дерева, которому не хватало пары сотен лет, чтобы выглядеть старинным.

– Мне нравятся деревянные вещи, – заявил он так торжественно, словно его заявление могло изменить действующую конституцию.

– Значит, когда вы умрете, то останетесь довольны вашим последним макинтошем.

Он не засмеялся. Он вообще мало смеялся из-за проблем с креплением своей вставной челюсти.

Вдруг мы оба замерли. Водитель «мерседеса» вышел из машины и небрежным шагом пошел к мочалке. Это был высокий, стройный тип в темном пальто с поясом. На шее красовался белый шелковый платок, а на голове – зеленая фетровая шляпа с крученым шнурком вместо ленты.

Мы увидели, как он подошел к девице и начал с ней переговоры. Беседа длилась достаточно долго. Путана отрицательно качала головой.

– Это он, да? – обрадовался Пакретт.

– Возможно.

– Кажется, она не хочет, чтобы он ее снял.

– Поставьте себя на ее место.

На долю секунды я представил себе Пакретта в виде профессионалки тротуара, и мой мозг от этого перегрелся.

– Ага! Она идет за ним!

Действительно, вопреки всем традициям, именно шлюшка шла за месье. Они подошли к машине, и мужчина галантно открыл дверцу своей легкой добыче. На долю секунды мы увидели его лицо в свете лампочки на потолке. Оно показалось мне довольно молодым, тонким, гармоничным, со светлыми глазами и тонкими губами.

Я завел мотор своей машины и поехал, не дожидаясь, пока тронется с места «мерседес». Я вам всегда говорил: наилучший способ следить за кем-либо, не вызывая его подозрений, – это ехать впереди него. Поэтому я проехал мимо «мерседеса» и, не переставая наблюдать за ним в зеркало заднего обзора, выехал на бульвары.

Машина предполагаемого маньяка поехала следом за моей, затем обогнала меня и повернула направо, в сторону площади Сент-Огюстен.

Тогда я сбросил скорость, чтобы дать другой машине вклиниться между нами. Моя была очень низкой, и этого было достаточно, чтобы исчезнуть из поля зрения человека в «мерседесе».

Так мы доехали до площади Этуаль. Кандидат в маньяки снова повернул направо, на авеню Гранд-Арме. В эти часы уличное движение стало не таким оживленным, и мы ехали на большой скорости. Выехав через заставу Майо, мы продолжили путь к Дефанс.

– Странно, – вздохнул Пакретт.

– Что?

– Что камбала Мадлен позволяет увезти себя так далеко, зная, что в Париже два месяца орудует маньяк.

– Действительно, странно. Должно быть, он нашел очень веский аргумент.

– Если бы это оказался он! – размечтался Пакретт. – Вы представляете, какую рекламу нам бы устроила пресса?

Я бросил взгляд на его жалкую худущую морду. У Пакретта больным было все: бронхи, желудок, горло, мочевой пузырь. Он был еще жив только благодаря тому, что Флеминг изобрел пенициллин, но его жизнь шла от одной аптеки к другой. Невозможно себе представить, чем его портрет может украсить страницу «Франс суар».

Не может же он не понимать, что его физии самое место на рекламе слабительного! Если нет, он глуп как пробка!

«Мерседес» пересек мост Нейи и сразу же свернул направо, в направлении студий «Фото Сонор».