Ирина Волкова: Я, Хмелевская и труп

Соседка слева, энергичная и заводная Лелька, кандидат математических наук и страстная альпинистка, слушавшая «Голос Америки» и сочувствовавшая диссидентам, нашла способ партизанской борьбы с Системой в лице бдительной Марины Сергеевны. Надев грязные, испачканные глиной кеды, она регулярно поднималась враспорку по стенкам узкого коридора, который не просматривался через «глазок» пенсионеров, и оставляла на потолке аккуратную цепочку следов, ведущую к квартире Марины Сергеевны.

Следы на потолке стали Страшной Тайной нашего коридора. Я до сих пор в мельчайших подробностях помню, как Марина Сергеевна, громко трезвоня во все двери, вызывала в коридор всех жильцов, в том числе, конечно, Лельку и ее мужа, спокойного и рассудительного доктора математики.

Мы сокрушенно покачивали головами и цокали языком, рассуждая и строя догадки о причинах столь странного феномена. Марина Сергеевна удвоила бдительность, выслеживая неуловимого хулигана и распахивая двери в коридор при малейшем шуме, но Лелька тоже была не промах и выбирала время для своих тайных операций глубокой ночью, бесшумно, как паук, передвигаясь в грязных кедах по стенам и потолку.

Так что проблема с подслушивающими соседями была мне очень даже близка.

— Понимаю. У меня тоже были соседи, — посочувствовала я. — Мое имя Ирина. Мы с вами вчера договорились насчет уроков.

— Здравствуйте, — сказала Альда. — Проходите, пожалуйста, в комнату.

Дверной звонок протяжно и отчаянно задребезжал.

Мексиканка тяжело вздохнула, в очередной раз отпирая замки бронированной двери.

— Тише! Ничего не говорите! — снова шепотом предупредила она, распахивая дверь и выходя в коридор.

Я и не собиралась.

Коридор наполнился шумом громко спорящих голосов. Несмотря на то что разговор шел на повышенных тонах, мелодичные интонации музыкальной испанской речи были приятны моему уху. Низкий неторопливый голос говорящей по-испански Альды, явно чем-то недовольной, как мне показалось, пытался урезонить спорщиков.

В квартиру впорхнула очаровательная юная девушка лет семнадцати-восемнадцати, а вслед за ней показались двое молодых оливковых латиносов, чуть-чуть постарше девушки, но зато гораздо ниже ее ростом. Латиносы что-то возбужденно говорили, пожирая явно довольную происходящим красотку пылающими от страсти глазами и бросая друг на друга ревнивые взгляды. На меня компания не обратила ни малейшего внимания.

Голос Альды стал еще ниже и тверже. Девушка что-то капризно возражала ей, оливковые юноши с энтузиазмом вносили свой вклад в общий шум. Я уже не удивлялась любопытству соседей. Мне самой захотелось понять, о чем идет речь. Мое желание выучить испанский язык стало тверже алмаза.

Наконец мексиканка, сопровождая свои слова решительными жестами, выдворила молодежь за дверь. Шум голосов затих в отдалении.

— Вы уж извините меня, — отирая пот со лба, тяжело вздохнула Альда. — Это моя дочь, Адела.

— Симпатичная девушка, — заметила я, проходя в комнату.

Так начался наш первый урок.

На втором уроке мне удалось внимательнее разглядеть Аделу. Чтобы дочь не болтала слишком много по телефону, Альда не позволяла ей поставить в свою комнату параллельный аппарат. Каждые десять минут раздавался телефонный звонок, и Альда с тяжелым вздохом подзывала дочь к аппарату. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы по игриво-капризно-сварливому тону юной красавицы догадаться, что она разговаривала с представителями мужского пола. Видимо, эти поклонники чем-то ее не устраивали, и среди мешанины слов незнакомого языка я выделила два наиболее часто повторяющихся слова: «конье» и «ходер».

Когда девушка, закончив пятый по счету разговор, вышла из комнаты, я спросила Альду о значении этих слов. Преподавательница замялась.

— Вообще-то одно из значений глагола «ходер» — это «беспокоить», — задумчиво сказала она. — Но лучше посмотрите сами эти слова в словаре ненормативной испанской лексики.

С этими словами мексиканка достала с полки увесистый том и протянула его мне.

С урока я уходила, чувствуя себя обогащенной. Я еще не умела говорить по-испански, но уже научилась ругаться.

По мере моего прогресса в испанском языке наши отношения с Альдой становились все более дружескими, хотя в обращении со мной, впрочем, как и со всеми остальными, она неизменно придерживалась официального «вы». После уроков мексиканка приглашала меня попить чаю и, облегчая душу, рассказывала о новых штучках, которыми порадовала ее доченька.