Дарья Донцова: Смех и грех Ивана‑царевича

Елизавета Матвеевна онемела. Неужели муж поверил во вранье своего деда Алексея? С ума сойти, он на самом деле считает себя князем… Или просто не хочет работать?

От остальных членов семейства тоже не было никакого толка. Анфиса, младшая сестра Лизы, обладала хорошим слогом, бойким пером и писала крохотные эссе в журналы, в которых рассуждала о красоте окружающего мира, — но кому нужны в смутные времена такие опусы? Фису печатали неохотно, еще с меньшим желанием выплачивали ей гонорар. Эмма Геннадиевна и Матвей Ильич получали мизерную пенсию и сдавали свою квартиру, но все их деньги уходили на лекарства да на лакомства для любимца старушки пуделя Рича, которому на рынке покупалась парная телятина.

От полного отчаяния никогда нигде не работавшая Елизавета Матвеевна собственноручно вскопала в парке грядки, посадила помидоры, огурцы, картошку и зелень. И на робкие слова Надежды Васильевны про то, что на глинистой почве, да еще в тени деревьев, ничего не взойдет, она сердито заявила:

— Если неграмотные бабы из деревни выращивают урожай, то у меня, человека с высшим образованием и безупречным воспитанием, непременно все заколосится. Это дело нехитрое.

Но овощи плевать хотели на университетский диплом и умение пользоваться ножом и вилкой — всходы на грядках так и не зазеленели.

Положение Винивитиновых стало почти бедственным. А потом Семену Кирилловичу в голову пришла гениальная идея. Однажды он дал жене толстую книгу и велел:

— Живо прочитай!

Елизавета Матвеевна покорно просмотрела роман и удивилась:

— Что интересного в повествовании об английской семье, которая борется за выживание?

— Молодец, сразу суть ухватила, — похвалил ее супруг. — Ну‑ка, ответь, что спасло британцев?

— Они стали пускать в дом экскурсии, — как прилежная школьница, ответила Елизавета Матвеевна.

— Вот! — обрадовался Семен Кириллович. — Что мешает нам заняться тем же? Ты все упрекаешь меня в бездействии, а я порылся в библиотеке и составил легенду. Слушай! Наш замок был построен в тысяча триста двенадцатом году…

— Побойся бога, Сеня! — захохотала Анфиса, присутствовавшая при разговоре. — Ведь сразу видно, что этому зданию от силы лет сто.

— Ты меня недослушала, — надулся хозяин. — Да, дом перестраивался, реконструировался, но сохранились некие свидетельства старины. Например, камин четырнадцатого века, в котором французский король Людовик Пятнадцатый сам жарил гусей.

— Не уверена, что сей монарх жил в те времена, — засомневалась Елизавета Матвеевна. — И, кстати, как он попал в Россию? Зачем приезжал? При чем тут гуси?

— Людовик был родственником князя Андрея Винивитинова‑Бельского и тайком, инкогнито, навещал его, они даже гусей на охоте подстрелили, — на полном серьезе заявил Семен Кириллович. — А потом съели их за ужином в усадьбе.

— Дорогой, гусаки живут возле рек, где им в чаще плавать? — усомнилась жена.

— К тому же у нас нет камина, — вставила Анфиса.

И тут тихий, по‑чеховски интеллигентный Сеня, мямля, рохля и полный пофигист, изо всей силы треснул кулаком по столу и заорал:

— Всем заткнуться! Как я сказал, так и будет. Надоела нищета! Нет камина? Значит, появится.

Через полгода Винивитиновы полностью подготовили дом к посещению экскурсантов. Женщины — Елизавета Матвеевна с помощью своей пожилой матери Эммы Геннадьевны и верной экономки Надежды Васильевны — отмыли все помещения и перестирали горы текстиля. Семен лично следил за мастером, который соорудил в одной из гостиных состаренную имитацию древнего очага. Ясное дело, очаг не работал, но никто и не собирался разводить в нем огонь.

Затем хозяева усадьбы принялись за оформление помещений.

Первый владелец дома купец Бельский очень любил искусство, поэтому забил комнаты жуткими картинами, в основном портретами, как одиночными, так и групповыми. Люди на полотнах выглядели шикарно — мужчины все в мундирах и сюртуках, никого в простой одежде, дамы в бальных нарядах, при драгоценностях. Прежде Елизавета Матвеевна, имевшая искусствоведческое образование, многократно пыталась избавиться от «живописи», но супруг всякий раз протестовал:

— Ни в коем случае.

— Да почему? — вскипела как‑то Лиза. — Полотна — полное барахло, настоящий китч! Правда, рамы прекрасные, дубовые с позолотой. Мы можем выручить за них массу денег. Сколько в доме таких «произведений искусства»? Никогда их не считала, но полагаю, немало, мы на выручку починим крышу.